Сүгір Әлиев

Сүгір Әліұлы, оның мектебі  туралы Таласбек Әсемқұловтың мақаласы

Сүгір Әлиев (1882-1961) создал великую каратаускую школу шертпе-кюя на стыке шертпе (аркинской традиции), токпе (западноказахстанской традиции, к которой он относился, будучи представителем рода тама Младшего жуза) и кобызовой традиции,  благодаря наследию Ыхласа сильной в родном для Сугура Созаке.  Музыка его часто носит медитативный характер, это трансцедентные странствия души.

Сугур был очевидцем Созакского восстания против Советов, жестоких репрессий и голодомора. Великий музыкант замкнулся в себе, и позже, когда к к нему приезжали фольклористы, он никого из них не принимал. Но он воспитал таких замечательных домбристов, как Генерал Аскаров, Толеген Момбеков. Ергентай Борсабаев, Файзолла Урмузов. Каратауская школа сильна до сих пор, наиболее яркими ее представителями в наше время являются братья Жангали и Сарсенгали Жузбаевы.

«Бозінген»

Легенда  кюя рассказывает о потере верблюдицей верблюжонка, ее горе, поисках и о воссоединении. Кюй  реалистично изображает бег исхудавшей верблюдицы, с подпрыгивающими в такт бегу горбами. Кюй имеет символический пласт. Верблюд в традиционной тюркской мифологии символизирует единство миров  верхнего, среднего и нижнего, а также временной цикл мушель в целом. Расставание верблюдицы и верблюжонка  — это  образ «распавшейся связи времен», разрыв временного цикла. Воссоединение  это восстановление временной ткани, связи времен.

Прослушайте кюй Сүгура «Бозінген» в исполнении Толегена Момбекова


«Ыңғай төкпе»

Казахская инструментальная музыка по своему происхождению и характеру предполагает сольное исполнение. Но есть кюи, природа которых раскрывается при ансамблевом или оркестровом исполнении. Таков кюй Сугура «Ыңғай төк» или «Ыңғай төкпе». Смысл его не очень-то соответствует названию, которое можно перевести как «Легкий, удобный».

Таласбек Асемкулов объясняет: «Кюй сначала напоминает прохладный ветер, рисует образ кочевой жизни в эпоху ее расцвета. Но затем появляется невыразимое вечное страдание. Начинаешь понимать, что и дух устает, мужество исчерпывается. Этот кюй как брошенный назад взгляд отлетающей души, в нем сконцентрировался весь опыт, вся усталость многотысячелетней истории. Чувство обреченности и стремления к почетной светлой смерти выражено в кюе Сугура «Ынгай токпе»».

Это чувство ярко выражено и в творчестве современника Сугура — Нуртугана-жырау (1889-1930) Сырдарьинской школы. Ему выпало быть очевидцем тяжелейших событий казахской истории, когда геноцид дополнялся политикой уничтожения казахской духовности. Нуртуган не разделил судьбу своих собратьев по искусству, погибших в восстаниях против Советской власти, в застенках ЧК или сталинских лагерях, покинувших родину, только потому, что он был болен проказой и жил в изоляции.

“Переходя от героя к герою износился светлый клинок с золотой рукоятью”, — так о судьбе казахской традиции говорит Нуртуган. В статьях о трайбализме и о сакральной миссии кочевников уже говорилось о кшатрийской, воинской природе кочевой цивилизации Центральной Азии и о символизме оружия. Оружие часто выступает как божественный атрибут, оно представляет символ высшего призвания и высшей миссии человека, касты, а в данном случае – цивилизации. И если век за веком, тысячелетие за тысячелетием сакральная миссия кочевников и символизирующее ее оружие переходило из рук в руки, от героя к герою, то Нуртуган-жырау говорит, что древний клинок износился, а призвание утеряно.

Слушать/скачать кюй Сугура «Ыңғай төкпе» в исполнении ансамбля «Мұрагер»

Мифологизация,  кристаллизация реальных событий в мифологические архетипы – это один из способов функционирования устной степной истории. Уже при жизни Сугура история его любви к девушке-домбристке по имени Мафруза из найманского рода баганалы обрела черты мифа. Возможно, повлияла на это и замкнутость Сугура. Но главную роль сыграл переходивший из уст в уста в Арке и Каратау рассказ о их музыкальном состязании.

Рассказывают, что  познакомился Сугур с девушкой, когда вместе со своим учителем Ыхласом случайно попал на похороны ее близкого родственника, сына бия и старшего султана Ердена. Молодые сразу понравились друг другу и через год, когда закончился траур, Сугур вместе с друзьями-домбристами  приехал и вызвал Мафрузу на состязание-. Два основных вида состязания инструменталистов у казахов – «сүре тартыс» и «түре тартыс». В сүре-тартыс – главный критерий количество кюев в репертуаре. Состязающиеся домбристы по очереди исполняют все новые и новые кюи. Тот, кто не сможет подхватить эстафету, считается проигравшим.  Если в сүре-тартыс домбристы окажутся на равных, приходит черед түре-тартыса. Здесь главный критерий – техническое мастерство и глубина кюев. Один из участников музыкальной дуэли исполняет сложный кюй, а второй должен повторить его в точности. Если и түре-тартыс не определит победителя, наступает черед соревнования  в искусстве импровизации на заданную судьей тему.

Состязание Сугура и Мафрузы продолжалось несколько дней, домбристы оказались достойны друг друга. И лишь когда Сугур исполнил свой ранее никому неизвестный кюй «Шалқыма» – «Ликование», Мафруза отставила домбру, признавая поражение.

Послушайте кюй Сугура «Шалқыма» в исполнении Жангали Жузбаева.

По легенде, Сугур женился на Мафрузе. Он знал, что его взгляд тяжел для детей и молодых женщин, обычно контролировал себя, стараясь ни на кого не смотреть пристально, но любовь была сильнее. Через год Мафруза заболела и умерла.  Оплакивая ее, Сугур сочинил кюи «Назқоңыр» и второй вариант «Қарату шертпесі». В действительности же, Мафруза вышла замуж за другого, и потомки ее до сих пор проживают в Улытау. Правда в этой истории то, что Сугур очень рано лишился своей первой жены, и возможно эти кюи он посвятил именно ей после ее внезапной смерти.

Конечно, кюи были созданы уже после того, как острая боль прошла.  Но они дают понять, через какой ад прошел молодой Сугур, лишившись любимой. Драгоценный жемчуг возникает, когда песчинка попадает в раковину устрицы, и та обволакивает ее слой за слоем перламутром, чтобы защититься от боли. Так и кюйши изжил свое горе в кюях, ставших шедеврами любовной лирики. Трудно сказать, какой из двух посвященных смерти жены кюев Сугура был написан раньше – «Назқоңыр»  или второй вариант «Қаратау шертпесі». Первая часть кюя «Назқоңыр» выражает страшное горе. В кюе слышны и рыдания, и гневная боль, заставляющая человека биться головой о камни, и стремление вернуть любимую, найти ее в стране мертвых. Казахи говорят, что кроме нашего мира существует еще 18 тысяч других миров. Сугур как шаман, как Орфей, проникает в эти миры в поисках возлюбленной, но все напрасно… И вдруг  что-то меняется. Безутешное горе… затихает, смиряется. a

Два музыкальных лада – мажор и минор – в казахской традиционной музыке редко переходят друг в друга, обычно произведение от начала до конца выдержано в одном из ладов. «Назқоңыр» Сугура – один из тех редких кюев, где  минор переходит в мажор не за счет технического ухищрения, а в силу внутренней логики.  «Ты была моим счастьем… Мне не суждено было сохранить тебя… Прошло время… Любовь к жизни победила и это горе. Прости меня…»  как бы говорит Сугур, прощаясь с духом  возлюбленной. «Назқоңыр» – это молитва и мольба.

У казахов есть выражение «арсыз көңіл» – «бесчестная душа, бесстыдное сердце». Но речь идет не о бесчестии в обычном понимании. В этом выражении великая мудрость. Потеряв близкого, человек вначале испытывает гнев на весь мир, который продолжает жить своей обычной жизнью, не замечает утраты. Но постепенно и горюющий начинает ощущать, что душевная рана, казавшаяся смертельной, затягивается, что просыпается интерес к жизни. Искренний, щепетильный человек воспринимает это как предательство по отношению к тому, кто покинул этот мир. Любовь к жизни побеждает самое сильное горе, живому свойственно стремится к свету, к радости, к теплу, и лишь благодаря этому жизнь на земле продолжается от поколения к поколению. Именно этот процесс возрождения к жизни показал Сугур в кюе «Назқоңыр».

А в «Қаратау шертпесі» кюйши задыхаясь, рыдая от горя, воспевает свою любовь, но уже и смиряется, как бы говорит: «О, Всевышний! Моя любовь была прекрасна! Но что остается мне, кроме смирения и памяти…»

«Назконыр» Сугур Исполняет Генерал Аскаров

«Каратау» Сугур Исполняет Сарсенгали Жузбаев