Зира НАУРЗБАЕВА
Кроме личностных смыслов, в фильме “Қоштасқым келмейды” (“Не хочу прощаться”), могут быть про-(в-)читаны смыслы о судьбе казахской культуры (художественные достоинства или недостатки фильма, в котором главную роль подростком сыграл известный эстрадный певец Мейрамбек Беспаев, нас здесь не интересуют. Мы лишь хотим сделать структурный анализ сюжета фильма, так же как могли бы анализировать фольклорный текст).
Структура повествования фильма во многом параллельна структуре казахских эпосов (Козы-Корпеш – Баян-сулу” и “Алпамыс” (его первой части). Два друга, у каждого есть ребенок – мальчик и девочка. Отец мальчика погибает, оставляя его сиротой. Отец девочки увозит дочь далеко, подальше от людей (из “своего” мира в “чужой”). Вырастая, мальчик (Алпамыс, Козы, герой фильма Нурсеит) приезжает к другу отца, встречается с его дочерью (Гульбаршин, Баян, в фильме – Айгерим), влюбляется в нее. В фильме есть и свой Караман-Кодар – одинокий сирота Таганбай, подрабатывающий у отца Айгерим (этот персонаж не обязательно должен оцениваться отрицательно в этическом плане, просто в эпосе его роль связана с принадлежностью к “чужому” миру).
Согласно традиционной структуре, Козы и Баян (Нурсеит и Айгерим) должны полюбить друг друга, вернуться или хотя бы попытаться вернуться в “свой” мир, к людям. Нурсеит так и поступает – он ведет Айгерим в школу, пытается устроить ее в интернат для глухонемых и др. Айгерим стремиться к людям, хочет вернуться в мир, вновь открывающийся для нее – она идет в школу и…возвращается обратно. По традиционным понятиям, отсутствие голоса – признак не-человека, существа, связанного с “чужим” миром. Айгерим, которая не может ни петь, ни смеяться, нет места среди “нормальных” людей. Она замкнута в своем мире, и даже ее родители никогда не задают ей вопросов, требующих ответа. Она чужда миру, к которому принадлежит Нурсеит, и она выбирает Таганбая.
Но и Нурсеит, возвращающийся к себе домой, не останется там, он тоже покинет традиционный коллектив – аул, ради учебы в институте, станет горожанином. Аул, его жители, воспоминания, казахские традиции и взаимоотношения – это его первая любовь, с которой он не хочет прощаться, которой он посвятит свои песни.
Немая Баян, выбирающая Кодара. Козы, не принятый своей судьбой-любовью. Мир традиционной казахской культуры, потерявшей своих героев. Прощальная песня о нежелании прощаться…
У К.Леви-Строса есть понятие инверсии мифа – выворачивании его традиционной структуры и переоценке, происходящей при пересечении мифом границы культуры. Это может быть граница двух соседних культур, или внутренная граница жизни-смерти культуры, умершей и возродившейся в новом качестве.
ХХ век – катастрофический век для казахской культуры, когда были утеряны традиционный образ жизни и традиционные этические нормы, уничтожен духовный цвет нации, подорван ее генофонд, растерзана земля, фальсифицирована история и духовная культура, а язык оказался на грани вымирания. Можно ли надеяться, что произошедшая инверсия древнего мифа не только указывает на смерть традиционной культуры, но и является симптомом ее возрождения, пусть и в другом качестве?
( “Новое поколение”, 1995)