Аминев З.Г
В древнетюркских надписях в честь Кюль-Тегина и Тоньюкука несколько раз упоминается Ötükän. Кроме этого, слово Ötükän как наименование лесистой местности или гор в районе обитания древних уйгур в бассейне реки Селенги упоминается в уйгурской рунической надписи, относящейся к VIII в. Эта надпись выбита на так называемом «Селенгинском камне», обнаруженном близ небольшого озера Шинеусу, в районе водораздела рек Орхона и Селенги и, как предполагают исследователи, поставлена одному из уйгурских или огузских каганов.
В Туве известным тюркологом Потаповым Л.П. был обнаружен целый комплекс 
географических терминов, упоминаемых в древнетюркских надписях вместе с Ötűkän (14. С.290). В частности, им в Туве выявлен горный хребет, до сего времени называемый тувинцами ÿтÿген. На современных картах этот хребет зафиксирован как Кхуку-Тайга. Разночтение между местным названием и названием официальным объясняется тем, что данный горный массив для тувинцев был священным и очень почитаемым, в силу чего запрещалось произносить в присутствии посторонних. Поэтому для геодезистов, картографов, являющихся для местного населения чужими, истинное название горного хребта осталось неизвестным (11. С.112)
Потапов Л.П. обосновывает гипотезу о том, что этот горный хребет в Туве и есть тот самый Ötükän, который упомянут в орхонских надписях и считает, что родина древних тюрков Ötükän находилась в Восточных Саянах — там, где еще во времена древних тюрков жили носители этнонима туба (дубо) – охотники, рыболовы и собиратели (12).
Разбирая все варианты толкования этого слова, Потапов Л.П. вслед за Б.Я.Владимирцовым (4) и П. Пельо (11) пришел к выводу, что древнетюркское Ötükän являлось названием горного хребта, находящегося на территории обитания древних тюрков, и получил толкование как «божество земли» (11. С.106-117).
Если у тюркоязычных народов Саяно-Алтая и у монгольских народов культ Ötükän, зафиксированный еще в древнетюркскую эпоху их истории, сохранился до наших дней и исследуется, то у тюркоязычных башкир божество или культ Ötüken ~ Ötügen ~ Ötükän никем из исследователей не зафиксирован. Видимо, ко времени появления у исследователей интереса к древним верованиям и поверьям башкир, этот шаманский культ у них был уже забыт основательно. Тем не менее, как нам кажется, некоторые отголоски о наличии в былом, в далеком прошлом у предков башкир каких-то связей с Ötükän сохранились. На Южном Урале: в Абзелиловском, Бураевском и Кармаскалинском районах Республики Башкортостан зафиксированы топонимы, фонетически близкие к древнетюркскому Ötükän: это населенные пункты носящие название «Утяган» (Үтәгән). Башкирские исследователи считают, что все вышеназванные топонимы происходят от антропонимов (16. С.161). Не оспаривая выводы этих авторов, мы в свою очередь предполагаем, что связь с антропонимами в данном случае может быть явлением вторичного порядка, а первоначальное значение этих топонимов должно было быть совершенно иным. Эти названия, думается, прежде чем стали антропонимами и топонимами, первоначально отражали верования некоторых племен, вошедших в состав формирующегося древнебашкирского этноса. На это указывают наши материалы, собранные в ходе экспедиций в башкирское Зауралье.
Во время этнографической экспедиции в Баймакском районе РБ недалеко от ныне исчезнувшего башкирского аула Гадельша, рядом с рекой Туяляс (Төйәләç) нами была зафиксирована гора Этюкан (Әтүкән), название которого, как нам кажется, имеет прямое отношение к священной горе древних тюрков Ötükän.. Впервые об этой горе Әтүкән я услышал от прекрасного знатока местных преданий Юмагужина Рашита Мавлетдиновича, 1944 г.рожд., известного в башкирском Зауралье охотника и защитника природы, впоследствие трагически погибшего от рук браконьеров. Зная Юмагужина Р.М. как прекрасного знатока своих родных гор, я частенько заглядывал к нему домой, чтобы узнать или же уточнить то или иное название местности. Во время одного из посещений, показал Рашиту Мавлетдиновичу фотографии центральноазиатских “Обо” и попросил его вспомнить не встречал ли он подобные сооружения у себя в горах. Юмагужин Р.М. сообщил, что таких сооружений в горах Ирандек очень много и, что называются они “караскы”. Он обещал мне показать самый большой “караскы”, который он когда либо встречал в горах Ирандека. Этот “караскы”, по его словам, находился на скалистой вершине горы “Әтүкән”, где тут же, рядом течет небольшая горная река Туяляс (Төйәләç) и недалеко с местом, где раньше располагался исчезнувший уже башкирский аул Гадельша. Тогда в информации Юмагужина Р.М. я не сразу обратил внимание на название горы, меня больше заинтересовали караскы, наличие которых у башкир я предполагал и искал их, так как в детстве наблюдал как старые башкиры из аула Идельбай при восхождении на вершину горы читали молитвы и втыкали в щели скал пучки конских волос или же ложили хотя бы камни. По истечении некоторого времени на перевале или на вершине горы разрозненными, разновременными усилиями этих стариков как бы непроизвольно, само собой возникало сооружение, напоминающее центральноазиатское Обо. Сооружение, которое мне показал Юмагужин Р.М., действительно, было внушительных размеров. Даже после того, как его частично разобрали на стройматериалы, он выглядел (в восьмидесятые годы ХХ века) высотой около четырех метров. К сожалению сейчас этого караскы уже нет: разобран предприимчивыми жителями близлежащих населенных пунктов на стройматериалы.
Со слов Юмагужина Р.М. и выходцев из аула Гадельша, на вершине этого караскы, до того как его начали разбирать, был воткнут довольно длинный деревянный шест, куда местное население привязывало разноцветные лоскутки тряпок. По легенде, распространенной среди местного башкирского населения, со скалистой вершины этой горы Әтүкән, якобы бросилась вниз и погибла девушка, которую отец насильно хотел выдать замуж за старого местного бая (богача). При падении девушка успела крикнуть «Атакай» (по башкирски «Отец, Батюшка, Папенька»). С тех пор и стали люди называть гору «Атакай». Со временем, название изменилось на Әтүкән. Хотя в этой башкирской легенде нет ничего, что указывало бы на какие-либо древние верования, а название горы, вроде бы, не совсем сходиться с названием священной горы Ötükän, тем не менее, нам кажется, что башкиры в названии своей горы сохранили в чуть измененном виде название тюркской священной горы Ötükän. Выявленные нами отдельные топонимы горного хребта Ирандек, которые находятся рядом друг с другом и тем самым составляют как бы единый комплекс, дают нам возможность связать их со священной горой Ötükän ~ Ötüken ~ Ötügen ~ Üdägän древних тюрков. В частности, название протекаюшей недалеко реки Туяляс (по башкирски – Төйәләç) не простое созвучие с названием древнетюркского племени тёёлёс — это разные фонетические варианты одного и того же слова. Тут необходимо с сожалением отметить, что по вине русских геодезистов и картографов река Туяляс переименована на русский лад в Худолаз, хотя местные башкиры свою реку до сих пор называют по старинке Төйәләç. В памятниках в честь Кюль-Тегина и Тоньюкука область или страна Ötükän, где впоследствии поселился Тоньюкук, связывается с местами кочевий конфедерации теле или токуз-огузов (14. С.290). Племена теле сыграли крупную роль в истории древнетюркского каганата (VI-VIII вв.). К этим теле древнетюрских времен восходят алтайские роды телеу, тёёлёс. У алтайских тёёлёс сохранились предания, что когда–то их земли простирались до Урала (1. С.113). Недалеко от мест, где течет башкирская река Төйәләç и возвышается гора Әтүкән, в Абзелиловском районе РБ проживают башкиры рода телеу, этногенетические корни которых, по мнению крупного ученого-этнографа Кузеева Р.Г., так же как и у алтайских телеу и тёёлёс, связаны с древнетюркским каганатом и с теле. (8. С.266, 267).
Другая гора, находящаяся рядом с Әтүкән, носит название “Камаған”. Этот Камаған напоминает нам название “Капаган” древнетюркских Орхонских надписей. Чуть дальше от этих гор, но уже на западном склоне горы Ирандек находится местность Туба и населенный пункт с тем же названием. Местные башкиры название Туба произносят как Дуба. Этот башкирский Туба (Дуба) идентичен, как нам кажется, этнониму “туба” (“дубо”) – самоназванию народа, жившего в Восточных Саянах. (12; 3. С.218-222).
Одна из южных вершин горного хребта Ирандек носит название “Байкара”, где у маленькой речушки с тем же названием в 30-50-е годы ХХ века добывали золото. Как известно, одно из родовых подразделений тувинцев также носит название “байхара” (5. С. 64).
Чуть южнее от горы Байкара на территории нынешнего Хайбуллинского района РБ течет река Тулыбай (Тулы-бай – А.З.), первая часть которой напоминает название реки Тола, отмеченной в древнетюркских надписях рядом с Ötükän. Название “Баймак”, который носит город и одновременно районный центр Республики Башкортостан, где зафиксированы все вышеперечисленные природные объекты (Әтүкән, Төйәләҫ, Кызыл, Яйык, Камаган, Түбә/Дүбә, Мрас, Байҡара, Саксай, Сапсал), имеется также в далекой от Южного Урала Туве. Рядом же параллельно к хребту Ирандек, восточнее течет р.Урал, который до пугачевского восстания назывался Яйык и башкиры до сих пор эту реку называют Яйык. Известно, что один из главных божеств тюрков Саяно-Алтая называется Яйык.
Специалистами-топонимистами давно замечено, что народ, переселяясь на новую Родину, уносит с собой и старые, привычные названия местностей и дает их природным объектам уже на новой родине. Поэтому, вполне можно предположить, что топонимы башкирского Зауралья Әтүкән, Камаған, Төйәләҫ, Түбә (Дүбә), Байҡара, Тулы-бай, Баймаҡ, Яйык, Кызыл, Саксай, Сапсал, Мрас — являются свидетельством каких-то связей между древнетюркскими племенами Центральной Азии и предками башкир.
Мы не можем сказать считали ли предки зауральских башкир свою гору Әтүкән священной. Для этого у нас нет данных. Некоторым намеком на священность горы Этюкан (Әтүкән) и связь ее с культом гор может служить караскы, сооруженный на ее вершине. Караскы является глухим отголоском дошедшего до нас доисламского культа гор от тюркоязычных предков башкир. В башкирском Зауралье, до наших дней в виде реликта сохранился как один из способов сакрализации освоенного человеком пространства сооружение на господствующих вершинах гор так называемых караскы/ «стража». Караскы называются сложенные из камней в виде колонн, столбов или маленьких куч и горок сооружения, достигающие в высоту нескольких метров. Со слов информаторов, их в настоящее время складывают пастухи. Сами же пастухи, сооружающие караскы, не смогли объяснить их предназначение, объясняли все традицией, что так делали до них старики. Опрос, живущих среди башкир русских, показал, что караскы делаются только башкирами. Тщательный опрос чуть ли не всех взрослых жителей близлежащих к караскы башкирских аулов позволил нам установить, что караскы сооружались только духам гор и Земли-воды (тау һәм ер-һыу эйәләренә), и только на своей территории. Как сообщила информатор Баймухаметова М., из аула Баиш Баймакского района РБ, раньше караскы складывали не только пастухи, но и дивана/ («юродивые бродячие дервиши» — А.З.), которые объясняли это тем, что каждая местность имеет своих духов-владык (по башкирски – эйәләр), которым требуется возведение таких каменных сооружений. Она слышала все это еще в юности, до Отечественной войны от диваналар, которых раньше до войны у них в округе было очень много, которые возводили сами, требовали и от других возведения таких караскы. Другой информатор Хайбуллин С.С. 1923 г.рождения, башкир рода бурзян, из аула Татлыбай, из этого же района, сообщил то же самое, добавив, что раньше до Великой Отечественной войны старики каждый год весной подымались на вершину гор, где стояли караскы и совершали жертвоприношение: резали там барашков, читали молитвы из Корана. Этот же информатор пояснил, что каждая местность имеет своего эйә/«хозяина-владыку». Караскы, сооружаемые на вершинах гор башкирами, видимо, семантически близки с воздвигаемыми алтайцами каракшы — сооруженными из камней знаками, которыми они отмечали свои родовые земли и пастбища (10, С.14]. Башкирское караскы и алтайское каракшы идентичны не только по внешней форме, но и практически созвучны, и замену местами звуков «с» и «к» можно объяснить их метатезой. Такая закономерность для башкирского языка не чужда, например, азбар/ абзар («сарай»), тукта/тутка («стой») и т.п. В современном литературном башкирском языке слово караскы в первоначальном значении «стража» уже не применяется, а используется только в значении — «чучело», «пугало», которые ставят в огородах и садах для отпугивания птиц от грядок. Этимология слова караскы восходит к слову карау/ «смотреть», «наблюдать», «охранять». В этом значении данное слово в варианте каракшы бытует у соседей башкир — в казахском, каракалпакском и в других тюркских языках, где означает «стража», «стражник». Поэтому с полным основанием можно сказать, что башкиры, воздвигая на вершинах гор караскы, посвященные духам их родовых местностей и, совершая вблизи них жертвоприношения, надеялись получить от них отдачу в виде надежной охраны своей родовой территории. В этом же значении использовались у монголов, бурят, тувинцев обо. По этому поводу специалист по монгольским народам Н.Л.Жуковская, писала, что обо сооружались из камней в виде кучи, колонн, столбов на перевалах, вершинах гор с целью заручиться сакральной поддержкой того сонма духов, которым была подведомственна территория, данного человеческого коллектива.[7, С.128]. Аналогичный способ сакрализации пространства путем воздвижения каменных сооружений, повторяющих по форме монгольский обо, алтайский каракшы или башкирский караскы, зафиксирован в Средней Азии, у этнически близких башкирам тюркоязычных каракалпаков.[6; С.362-366; 9. С.129]. Тут можно высказать предположение, что караскы функционально близки четырем батырам из башкирского эпоса «Урал батыр» — Яйык, Нугуш, Идель, Сакмар, которые подобно древнеиндийским локапалам защищали башкирскую землю по четырем сторонам света. Этих четырех батыров их отец Урал посылает помогать людям и защищать их от враждебных сил. Эти батыры становятся “владыками”/ эйәләр (от эйә/ “владыка, хозяин” – А.З.) четырех сторон света (2).
В записанной Потаповым Л.П. у тувинцев легенде, говорится, что местные жители при молениях свою гору ÿтÿген называли “отцом” (11. С.112). В башкирской легенде про гору Этюкан девушка, бросившаяся с вершины этой горы также крикнула “Атакай” (“Отец, Батюшка”). Очень даже возможно, что таким образом она обращалась не к конкретному отцу, а духу священной горы, где обитают духи предков.
Разбирая весь комплекс выявленных им материалов в Саяно-Алтае и в Туве, связанных с Ötükän, Потапов Л.П. пришел к выводу, что «значение этого материала для этнической истории тувинцев очень велико» (13. С.115) и, что это является серьезным основанием для того, чтобы не только утверждать этногенетическую связь современного населения Тувы с древними тюрками, но и определить на современной географической карте ряд древнетюркских собственных географических названий. (14. С.289-291).
Точно также вышеперечисленные наши материалы по башкирам, подвергнутые краткому анализу, указывают на участие какой-то части древнетюркских племен в этногенезе башкирского народа. Данная проблема требует своего дальнейшего исследования. Мы не можем сказать, что обнаруженная в башкирском Зауралье гора Әтүкән и есть тот самый священный горный масив Ötükän древних тюрков, которому они поклонялись. В то же время, рассмотренный нами весь комплекс топонимов и культ горы в виде караскы, и обнаруженные им параллели в Саяно-Алтайском крае, в Туве дает нам основания говорить о каких-то связях между населением Южного Урала и Саяно-Алтая, Тувы.
Список использованной литературы
1.Алтайцы. Горно-Алтайск. 2005.
2. Аминев З.Г. Космогонические воззрения древних башкир. Уфа. 2005.
3. Вайнштейн С.И. Этноним Тува // Этнонимы. М., 1970. С.218-222.
4. Владимирцов Б.Я. По поводу древнетюркского Ötüken jiš // Доклады АН СССР. Серия В. №7. 1929. С.133-135; см. также: «Работы по монгольскому языкознанию». М.,2005. С.841-844.
5. Дулов В.И. Пережитки общинно-родового строя у тувинцев в ХIX — начале XX вв. // Советская этнография. №4. 1951. С.57-76.
6. Есбергенов Х. «Обо» в Каракалпакии и их этнографические параллели // Фольклор, литература и история Востока. Ташкент. 1984. С.362-366.
7. Жуковская Н.Л. Пространство и время в мировоззрении монголов // Мифы, культы и обряды народов зарубежной Азии. М.,1986. С.128
8. Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. М., 1874.
9.Лобачева Н.П. Этнографический экскурс из экспедиционного прошлого // Полевые исследования института этнологии и антропологии.2002. М., 2004. С.129
10. Полосьмак Н.В. «Стерегущие золото грифы». Новосибирск. 1994.
11. Потапов Л.П. Новые данные о древнетюркском Ötükän // Советское востоковедение. №1. 1957. С.106-117;
12. Потапов Л.П.Происхождение и формирование хакасской народности.
Абакан. 1957.
13. Потапов Л.П. Некоторые итоги работ Тувинской экспедиции // Советская этнография. №5. 1959;
14. Потапов Л.П. О народе Бёклийской степи // Тюркологические исследования. М.-Л., 1963. С.289-291;
15. Потапов Л.П. К вопросу о древнетюркской основе и датировке алтайского шаманства // Этнография народов Алтая и Западной Сибири. Новосибирск. 1978. С.35.
16. Словарь топонимов Башкирской АССР. Уфа.1980.
Опубликовано: Этногенетические проблемы и этническая история
башкир. Уфа.2006. С.26-28