Таласбек АСЕМКУЛОВ
Данная статья представляет собой наброска еще не написанной книги. Книги о голоде и войне. Отрывистость изложения есть следствие тезисности текста, находящегося на стадии разработки. Первая часть статьи — это беглый конспект трудов Э.Тейлора, Дж. Фрэзера, Л.Моргана, Ф. Перлза, А.В.Немилова, П. Сорокина. Работа имеет целью восполнить пробел в нашей науке — отсутствие исследования социальной роли голода и войны для нашей нации. Мы начали осознавать свою многовековую историю, но только в политическом ее аспекте. Мы знаем о бесконечных войнах Казахской Орды. Мы уже можем открыто говорить о голодоморах 20-х и начала З0-х годов ХХ века, о их демографических последствиях. Но мы еще не осознали до конца многообразные психологические и генетические последствия этого страшного бедствия.
ЧАСТЬ 1. ФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ, ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ГОЛОДА
ДЕГРАДАЦИЯ СОЗНАНИЯ
Под влиянием голода подвергаются резким и безвозвратным изменениям наши эмоции, мироощущение, деформируются моральные и нравственные идеалы, волевые переживания. Меняются элементы — меняется и сумма душевных, духовных переживаний — и соответственно меняется весь духовный облик человека. Длительное дефицитное голодание разбивает единство душевной жизни, расслаивает сам дух человека. Человеческое «я» распадается на несколько несогласованных между собой «я».
«Лишение пищи приводит нередко к особой форме душевного расстройства, носящего название «бред от истощения». Истощение долгое время переносится без каких бы то ни было психических симптомов, но затем, когда оно достигает крайней степени, начинается извращение сознания. Ассоциации идей происходят без контроля, сдерживающая функция сознания ослабевает, мысли текут быстро и бессвязно. Появляются многочисленные галлюцинации слуха и зрения, которые вторгаются в сознание и обуславливают множество нелепых идей, большей частью с оттенками мании преследования, иногда величия. Но
эти идеи не задерживаются в сознании, а сменяются, так же быстро, как и галлюцинации. Ослабленный до крайности больной возбуждается, бормочет бессвязные слова, жестикулирует» (Розенбах П.Я. «О влиянии голода на нервные центры». Диссертация. СП6, 1883 г.).
Следствием такого расстройства целостности человеческого «я» оказывается ослабление мыслительной способности, которое выражается в ощущении своеобразной пустоты в мыслях, трудности концентрации мысли, росте беспорядочности и бессистемности мысли. Ряд очень симптоматичных переживаний этого рода описан в «Голоде» Кнута Гамсуна. Герой все время упоминает о «пустоте» в голове. Он ничего не может вспомнить, ни о чем не может думать. Мысль как таковая находится в полном торможении, ступоре.
Ряд ученых отмечал, падение уровня умственной деятельности, работоспособности у взрослого населения, успеваемости у детей в голодные годы после революции и гражданской войны.
И, наконец, самым страшным наследием голода является душевная заболеваемость, т.е. сумасшествие. В российской «Красной газете» за 31 января 1922 года читаем: «Многие сходят с ума. Был случай, когда глухой ночью раздался звук набата. Звонил в экстазе дикого восторга лохматый крестьянин. Звонит и приплясывает. Ему представилось, что надо звонить громче и сильнее… Есть целые деревни, где не оказалось ни одного нормального человека».
Расстроенный мозг с распавшимися связями не может нормально функционировать. Конечно, нельзя отрицать возможности временных вспышек умственной энергии. В науке есть такое понятие как инсайт (озарение, явление и т.д.). Во время таких инсайтов, наряду с чисто бредовыми, абсурдными произведениями могут возникать действительно прекрасные творения. Но надо различать голод от нужды и голод в чисто аскетических целях. Голод как бедствие, как биологическая катастрофа, когда с лица земли могут исчезать целые народы — безвыходен. Инсайт, возникающий вследствие такого голода, — это инсайт судного дня, порожденный пароксизмами голодного мозга.
Аскетическое голодание это просто напросто контролируемое лабораторное голодание. Голодание, которое можно прервать в любой момент. Но в любом случае односторонносгь и полубредовый характер такого рода творчества есть свидетельство ненормальной работы мозга.
П.Сорокин говорит по этому поводу: «Спорным остается вопрос, чем вызвана оригинальность и глубина некоторых произведений такого рода: голоданием или другими факторами, действовавшими наперекор голоданию и своим влиянием аннулировавшими вредные последствия первого? Человек и его жизнедеятельность — функция многих детерминаторов поведения, а не одного только голодания. Некоторые из них своим совокупным влиянием могут иногда компенсировать эффекты других факторов, в частности, голодания. На аскетов, Иисуса Христа, Магомета, Будду, факиров, столпников, Игнатия Лойолу и других представителей е1iе, жизнь которых есть «подвижничество и искус», когда они, пребывая в «посте и молитве», создавали своеобразные духовные творения, наряду с голоданием оказывали воздействие и другие необычные условия и факторы, которые то же могли повлиять на оригинальность и глубину их интеллектуальной деятельности» («Социальная и культурная динамика», СП6, 2000 г.).
ПОНЯТИЕ ТРЕФО ТАКСИСа
В биологической науке есть такое понятие как трефотропизм или трефотаксис, т.е. тяготение или притяжение голодающего человека к пище (или к ее эквивалентам, дающим возможность приобрести пищу, например, к деньгам). Любое поведение человека, прямо или косвенно подталкиваемое голодом, есть трефотаксическое поведение. Существование всего живого на свете, не исключая высших животных, в том числе и человека, является трефоксическим поведением, с той только разницей, что человек на протяжении всей своей исторической жизни невероятно усложнил и запутал свое трефотаксическое поведение.
Покажите голодной кошке кусок мяса или чашку молока, как она сразу начнет притягиваться к данному пищевому объекту. Спрячьте пищевой объект, и она попытается достичь, добыть его любыми способами. Перелеты птиц, саранчи, миграции миллионных стад сайгаков — все это является примерами трефотаксического поведения. То же самое притяжение наблюдается и у человека, но в усложненной форме. Эмиграция людей из голодных краев в сытые (например, «Великое переселение народов», столыпинское переселение крестьян из голодных русских губерний в Казахстан) — массовое проявление того же трефотаксиса. Связь между пищевыми стимулами и ответными реакциями удовлетворения в своей основе одинакова и у простейших и, у человека. Но простейшие и низшие животные в отличие от человека не имеют истории. Их существование — бесконечная цепь реактуализаций.
Человек прожил историю, создал цивилизацию. Его жизнь, его существование невероятно усложнено. И соответственно усложнены трефо-пищетаксические реакции. Когда пища стоит перед носом, человек берет ее и ест. Но когда ее нет, и нет эквивалента пищи — денег, то пищетаксическое поведение превращается в длинную и сложную цепь актов весьма разнообразных и, на первый взгляд, не связанных друг с другом.
Многие, почти все пищетаксические акты с виду как будто бы не имеют никакого отношения к питанию. Но это, на первый взгляд, впечатление которое возникает из- за сильной усложненности пищетаксического акта. Жизнь общества по отношению к питанию похожа на лабиринт со сложнейшей системой ходов и выходов, полный невероятных загадок и поразительных неожиданностей. Чем отличается жизнь человека культурного от жизни дикаря или современных аналогов древнего примитивного человека или скажем от жизни людей из т.н. «третьего мира»? Только степенью усложненности пищетаксиса. У первобытного человека главными формами пищетаксических актов являются охота, рыболовство, собирание кореньев и других даров природы, а также нападение на соседние племена с целью захвата его запасов продуктов.
У современного человека, живущего в более сложных условиях, акты добывания пищи соответственно усложнены. Может показаться странным рассмотрение разгрузки угля или пения на сцене или же работы на компьютере в качестве проявления пищетаксиса. Однако в современной жизни они в большинстве случаев являются не чем иным, как усложненной формой чистого или смешанного пищетаксиса. Пищетаксиса, который заставляет человека извилистым путем идти к добыванию пищи и попутно обогащать цивилизацию. «Нужно есть» — и человек грузит уголь. «Нужно есть» — и человек поет на сцене. «Нужно есть» – и человек делает сложнейшие вычисления на компьютере.
Давно уже доказано. что цивилизация возникла одновременно с культурой. Дикарь, Ветхий Адам мог потратить целый день и целую ночь на погоню за зверем. Позднее неэффективную загонную охоту сменила охота с луком. У древнего человека высвободилась масса времени. Вот так возникла цивилизация. И в этом великая заслуга пищетаксиса. Но история никогда не развивается линейно. В большинстве случаев имеет место возвратно-поступательное развитие. Цивилизация иногда может быть отброшена на многие века назад. Жизнь человека примитивизируется.
В одном из романов Юрия Рытхэу («Сон в начале тумана») американское торговое судно приплывает к фактории на берегу Северного Ледовитого океана. У одного человека из команды по имени Джон Макленнан во время пробных взрывов отрывает кисть. Он теряет сознание. У него начинается гангрена. Заканчивается время навигации, и судно отплывает, оставив Джона Макленнана одному чукотскому племени. Чукчи вылечили его. Судно не вернулось в следующий и в последующие годы, и Макленнан остался жить с чукчами. Со временем он привыкает ко всему и все принимает. Спустя много лет за ним приезжает его мать. Происходит долгое объяснение. Мать взывает к его христианскому сознанию и просит вернуться на родину. Но Макленнан отказывается возвращаться.
Роман своим идейным содержанием перекликается с нашумевшими в свое время картинами Поля Гогена на таитянские сюжеты. Гоген не ставил своей целью изобразить первобытную жизнь таитян, как пытаются трактовать его картины некоторые критики живописи. И чукотский писатель, и французский художник хотели показать человека, но не первобытного, а избавившегося от мертвящих покровов цивилизации. Насколько прекрасны, девственны таитянские девушки у Гогена, настолько же естественны и первозданны воины и женщины чукотского племени приютившего американца Макленнана.
Как мы уже упоминали. современный человек отличается от дикаря только степенью усложненности пищетаксических актов. Большинство дикарей или, скажем, современных аналогов древнего, примитивного человека в отношении питания находится в гораздо худших условиях, чем люди культурных стран. Почти все время, почти вся жизнь у них уходит на добычу пропитания. «Потребность в пище является самой настоятельной, а первоначально и единственной потребностью, которая побуждает человека к деятельности …» (Бюхер К. «Возникновение народного хозяйства» СП6, 1907, т.1., С.1б). Одинаковые причины порождают одинаковые следствия. Те же явления мы находим и в поведении культурных людей, если они поставлены в схожие условия, Почитайте дневниковые записи, мемуары путешественников, попадающих в места, где трудно добывается пища, и вы увидите, как количество времени, расходуемого ими на добывание средств питания, резко увеличивается.
«На территории бывшей Российской империи 1917-1949 гг., т.е. на протяжении тридцати двух лет, история ставила эксперимент, подтверждающий эти выводы. Доля времени и энергии, потраченных на добывание пищи, в бюджете времени уже советских людей возросла непомерно (добывание карточек, спекуляция ими, пока не ввели именные карточки, многокилометровые очереди за всякой мелочью, поездки за продуктами по далеким рынкам, посещение «черного рынка», выполнение различных работ только ради пайка, и т.д., и т.п.). доля времени на другие занятия соответственно сократилась (например, посещение театров, выставок, библиотек, знакомых, прогулки почти полностью сократились, другие — сократились до минимума). Смысл бытия у множества людей свелся к «жизни ради питания», — пишет П. Сорокин.
Но здесь он говорит о последствиях не дефицитного, а относительного голода ния, когда советское руководство с горем пополам сумело выправить положение и остановить массовый голод. В ряде периодов советской истории, как и в прежние времена, речь шла о самом настоящем голоде. Изменение поведения людей при голодании, дефицитном голодании, голодании как биологической катастрофы.
Жизнь человека полна опасностей. И с ростом интеллекта опасности, неожиданности подстерегающие человека на жизненном пути, соответственно усложняются. для отражения и нейтрализации разного рода опасностей у человека в процессе филогенетического и индивидуального развития выработался целый ряд ответных реакций, позволяющих ему избегать этих опасностей. Поведение людей во время голода показывает, что голод и вызываемые ими рефлексы во всех случаях вступают в конфликт с инстинктом самосохранения. Человек ради утоления своего голода совершает такие акты, которые грозят ему неминуемой смертью. Рефлексы самозащиты и рефлексы, порожденные голодом, вступают в поединок, и почти во всех случаях рефлексы голода выходят победителями из этого поединка.
Голод побеждает инстинкт самосохранения двумя путями: лобовой атакой или же долгой осадой, исподволь подрывая защитную энергию организма. История знает немало примеров, когда военные гарнизоны и население осажденных городов и крепостей, истратив всю воду и все продукты, капитулировали, сдавались на милость врага или же делали отчаянную попытку прорваться и погибали.
Без голода превалировал бы инстинкт самосохранения и подавлял любые акты, ведущие к гибели населения. Нет нужды перечислять подобные события, в истории войн их можно найти великое множество. даже в 1917-1922 гг., в самый разгар революционного беспредела происходили ограбление продовольственных складов, охраняемых солдатами ЧОН-а (частей особого назначения, составленных из калмыков и бывших немецких военных, попавших в плен в первую мировую войну). Налетчиков расстреливали в упор из пулеметов, но это не останавливало обезумевших от голода людей. Акты добровольной сдачи бандитов и дезертиров, вынуждаемых к этому голодом, «ходки» петроградцев за продуктами в деревню с риском заразиться тифом, акты каннибализма, продажа накануне зимы одежды и теплой обуви за кусок хлеба, все эти бесчисленные примеры «самоедства» свидетельствуют о конфликте рефлексов голода и инстинкта самосохранения и поражении последнего. И, наконец, последнее, страшное свидетельство голода — самоубийство.
Голод подавляет волю к жизни и не только. Фредерик Перлз называет суицид обратной стороной геноцида. Далее, детерминаторы или инстинкты групповой самозащиты вступают в те же конфликты с рефлексами голода и тоже побеждаются последними. Человек живет одновременно индивидуальной и социальной жизнью. Социализация имеет много форм. Человек обязательно член какой-то определенной семьи или большой фамилии, рода, член какой-либо партии, представитель определенной конфессии, религиозной группы. Рефлексы индивидуального само- сохранения резко отличаются от рефлексов групповой самозащиты. Иногда они гармонируют друг с другом, иногда находятся в непримиримых противоречиях. Иногда инстинкт самосохранения индивида требует нанесения ущерба группе, или наоборот, интересы группы (семьи, церкви, партии, государства, нации), требует самопожертвования индивида, сознательной жертвенной смерти за интересы данной группы.
Рефлексы группового самосохранения особенно развиты у животных. В животном мире преобладают «стадные» и «родительские» рефлексы, и все они имеют целью выживание не индивида, а вида. Рефлексы групповой самозащиты у человека представляют собой сильно усложненный акт, наблюдаемый в животном мире. Это сложный комплекс, в котором превалируют попеременно и чисто биологические, и многочисленные условные рефлексы. Таковы, например, акты самопожертвования во имя долга перед родиной, церковью и т.д.
Рефлексы голода находятся в резком антагонизме с рефлексами групповой самозащиты и несовместимы друг с другом. И почти во всех случаях голод выходит победителем из этого противостояния. Пищетаксические акты депрессируют своего антагониста, подавляют, ослабляют группозащитные рефлексы, не только условные, но и биологические, наиболее глубоко укорененные в психике человека. Депрессирование групповых инстинктов самозащиты можно разбить на три категории:
1) Эндоканнибализм (поедание членов своей группы). Наличие эндоканнибализма означает, что голод смог перебороть одну из самых прочных форм рефлекса групповой самозащиты воздержание от поедания близких, которое является безусловным рефлексом не только у человека, но и у животных. Каннибализм особенно распространен среди диких народностей. Есть много свидетельств каннибализма среди индейцев и эскимосов и у других народов. Ряд западных ученых считает, что каннибализм как таковой является характерной чертой жизни докультурного человека и современных его аналогов. Голландский ученый Рудольф Штейнмец говорит, что «первобытный человек был привычным каннибалом, то есть не имел рефлекса воздержания, ибо его вкус к мясу не был ограничен ни эстетическим ужасом перед человеческим телом, ни верованием в месть съеденного, ни фантастической симпатией к мертвому телу». Это, мягко говоря, неубедительная аргументация. Хищники тоже не имеют ни религии, ни морали, однако большинство из них не ест себе подобных. Здесь налицо депрессирование голодом инстинктов групповой самозащиты. Но каннибализм распространен не только среди дикарей. Одинаковые причины ведут к сходным результатам. Людоедство было в истории Японии, Китая, Египта, Рима, Греции, в средневековой Европе. В одной хронике упоминается, что «во Франции в голод 1030-1032 гг. некто был казнен за то, что убил и съел 48 человек, а в Венгрии, приблизительно в то же время, один человек сознался на исповеди, что съел 30 детей и 8 взрослых». В 897 году в Германии во времена голода разрывали свежие могилы и съедали мертвые тела. В Бургундии в 1031-1033 гг. «стали выносить на рынок человеческое мясо и заманивать в лес детей, чтобы их съесть».
В России продажа на рынках человечины было обычным явлением во время голодоморов. «Отцы и матери ели детей, дети родителей, хозяева — гостей, мясо человеческое продавалось на рынках за говяжье, путешественники боялись останавливаться в гостиницах» (Соловьев С.М. «История России», том 2, с. 740-742). В голод 1601- 1602 гг. «люди сделались хуже зверей: не только грабили и убивали за ломоть хлеба, но и пожирали друг друга» (Карамзин ПМ. «История государства Российского», т. 11). Летописец говорит, что люди ели такое, что и «писать непристойно» (Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. т. 9, с. 102-104). Советская история замалчивала каннибализм жителей Ленинграда во время блокады.
Думаем этого достаточно. Приведенные факты говорят о том, что в основе многих потрясающих фактов истории лежит обыкновенный пищетаксис.
2) Следующий факт подавления голодом рефлексов групповой самозащиты — убийства близких лиц (родителей, детей, супругов и т.д.). Летописцы свидетельствуют, что готтентоты часто бросают старых родителей. Причина — нехватка пищи. Голод еще чаще вел к убийству родителей, детей и молодых.
Голод — одна из главных причин распространения среди дикарей убийства детей. «Едва ли можно сомневаться в том, что детоубийство среди многих низших рас вызвано, главным образом, трудностью жизни. Ребенок мешает матери следовать за мужем в поисках пищи. Жестоко и часто страдая от голода дикари вынуждены выбирать между убийством такой обузы, как дети, и голоданием. Они часто прибегают к детоубийству как средству спасения своей жизни, причем в ряде племен в случае голода дети не только убиваются, но и съедаются», — пишет один западный ученый. «В Пруссии во время голода, родители убивали своих детей, дети — родителей» (Цитович. «Голода в России и Западной Европе», стр. 2).
3) Еще одна форма депрессирования голодом инстинктов групповой самозащиты — предательство и измена. Измена своей группе и переход из-за куска хлеба к врагам. Религиозное, партийное и иного рода ренегатство из-за кормежки.
Голод депрессирует, ослабляет и извращает все религиозные, правовые, моральные, эстетические формы социального поведения. Что поделать? Мы живем в тварном мире, первый и последний закон которого есть необходимость. Поступки, совершенные в состоянии голода (нарушение запретов религии, морали), извинялись и признавались или непротивоправными, или ненаказуемыми согласно принципу канонического права: «Необходимость не знает закона и сама творит себе закон». Под влиянием голода человек перестает соблюдать религиозные обряды, на них нет просто ни времени, ни сил… Под влиянием голода человек становится вором, грабителем и убийцей. Во время ужасных голодоморов даже в просвещенные века люди доходили до самого дна морального, религиозного, этического нигилизма. Все установления церкви, закона, всех моральных, нравственных инстинктов бывали попраны.
ХХ век считается веком краха гуманизма. Ненормальность стало нормой, святотатство терпимым и дозволенным актом. Голод без жалости содрал с человека его социальные и культурные одежды и показал голого человека — животное на голой земле. Как сказал Ницше, «Культура — это тонкая яблочная кожура над раскаленной бездной».
ТО ТА ЛИ ТА РИЗМ
Как мы уже говорили выше, результатом дефицитного голодания является тяготение индивида, стремление его к пище или ее эквивалентам (например, деньгам). Что верно относительно одного человека, взятого как пример, то верно и относительно п-го числа индивидов. Результатом наступившего дефицитного голодания большинства членов данного общества будет появление и усиление пищетаксиса в их поведении со всеми вытекающими отсюда последствиями: ослаблением, подавлением и извращением всех мешающих удовлетворению голода религиозных, правовых, моральных, эстетических, субвокальных («убеждений» и «идеологии») рефлексов, «рефлексов свободы», возникновением и усилением рефлексов, благоприятствующих добыче пропитания.
Голодающая часть населения будет стремиться утолить свой голод нижеследующими способами: 1) путем улучшения старых источников пропитания или изобретения новых; 2) путем приобретения необходимого продовольствия у других групп мирным способом; З) путем перемещения «лишнего» населения из голодных мест в изобильные (мирная эмиграция или же завоевание чужих территорий; 4) путем войны и захвата чужого продовольствия; 5) путем перераспределения продовольствия или же эквивалентов, имеющихся внутри данного общества; в форме: а) захвата продовольствия или его эквивалентов у богатых слоев населения (путь преступлений, бандитизма, мятежей и революций); б) вмешательства сильной власти и перераспределение ею пищевых и других благ между голодающими; в) добровольного отказа богатых от части имеющихся у них пищевых благ в пользу голодных (благотворительность); 6) и наконец, если все эти пути по каким-то причинам перекрыты, то остается последний, самый надежный способ утоления голода — смерть. (Разумеется, не все случаи подобных явлений обусловлены только голодом. Мы хотим сказать, что при наличии голода возникают и эти явления, в той или иной комбинации).
Если внимательно присмотреться к полотну истории, то можно увидеть, что причиной того или иного исторического катаклизма почти во всех случаях выступает голод. Почти все человеческие трагедии умещаются в рамки этих шести способов утоления голода. В основе почти всех исторических сценариев лежит голод и, связанный с ним, по-разному усложненный пищетаксис.
Когда отдельные люди для достижения своих целей нарушают нормы права, убивают людей, вступают на путь террора — это называется преступлением. Когда то же самое совершается массой людей, когда правонарушения принимают массовый характер, борьба с властью становится коллективной, убийства и захваты — обычным явлением, это называется восстанием, революцией.
Принято утверждать, что все социальные волнения всегда происходят во имя высоких идеалов, целей и программ. Если бы так! Идеология, высокие воззвания («Свобода, равенство, братство», «Земля и воля») — все это не более чем косметика, в которой нет недостатка. Ипполит Тэн писал: «Как бы ни был велик лозунг «Свобода, равенство, братство», которым революция украшает себя, по существу она является перераспределением собственности; в этом состоит ее внутренняя основа, ее перманентная сила, ее первый двигатель и исторический смысл. Но когда в древности происходили аналогичные процессы: отмена долгов, конфискация имущества богачей, раздел общественных земель, то эти процессы происходили только в пределах города и ограничивались небольшой территорией.
Французская революция впервые осуществило это в огромном масштабе и в пределах современного государства». Человек никогда не ограбит и не убьет другого человека просто так. Он обязательно подведет под свои действия какое-нибудь идеологическое обоснование. Даже патологический преступник имеет свою идеологию. Сказанное касается и крупных общественных движений и революций. В любой революции нет недостатка идеологии.
Все революции древнего мира происходили под высокими лозунгами, но ни один из них не был выполнен. Христианская революция, которая длится и по сей день, тоже держала и держит в своих руках знамена равенства, братства и коммунизма. Но объективно она не выполнила ни одного из этих обещаний. Великая Французская революция тоже шла под лозунгами великих гуманистических идеалов, а закончилась Конвентом, гильотиной и империей. Великая русская революция не исключение. Демонтаж «тюрьмы народов» закончился постройкой еще большей тюрьмы, на этот раз на одной шестой части земной суши.
Как возникает тоталитаризм? В чем его причины, где кроется его корень? Это произвол истории (как принято говорить), нечто отдельное от человека, или же продолжение нашей психики, всей нашей конституции, нашей природы?
Моделями обществ, которым постоянно угрожает голод, могут служить многие первобытные сообщества. До того, как человек открыл соль и ее консервирующий эффект, многие первобытные сообщества, состоящие из рыболовов, охотников, собирателей плодов не имели возможности делать запасы. Полностью завися от удачи и случайностей охоты, они или объедались, или же жестоко голодали. Угроза голода была постоянной. Соответственно мы находим в таких социальных агрегатах сильно развитый примитивный потребительский коммунизм (разумеется, если данное племя или род, фратрия не находится в исключительно благоприятных условиях в смысле обеспечения продовольствием). Все продовольствие в большинстве первобытных групп — общее достояние группы. Права личности на распоряжение добычей — ничтожны. Права группы (в лице вождя, жреца или старейшин) — неограниченны. Примитивный коммунизм первобытньтх групп и полное поглощение личности группой — вот росток этатизма, из которого в последствии вырастут все государственные образования, политические и правовые системы.
Перейдя к древним и средним векам, мы найдем лишь усовершенствованные формы первобытного коммунизма. В сущности Франция эпохи просвещенных монархов, Россия времен Петра 1, с точки зрения прав личности ничем не отличались от первобытных обществ и которых писали Э.Тейлор и Льюис Морган, с той лишь разницей, что имели всеобъемлющий государственный аппарат и развитую налоговую систему. В древнем Египте, Ассиро-Вавилонии, Персии, древней Индии происходило то же самое. Бесконечные войны между княжествами, царствами и сопутствующий им голод. Голод без конца, и война без конца. Индивид – ничто. Государство — все. Население — бесправный объект власти. Компетенция и права власти — неограничены.
Массовый голод и война всегда вызывают изменения социальной организации общества. Сперва эти изменения происходят в сфере продовольственного обеспечения и через нее распространяются и на другие сферы жизни общества. Происходит принудительный этатизм. Правительство начинает регулировать все отношения в экономике. Оно уже по своему усмотрению проводит реквизиции, конфискации, национализации (в свою пользу). Голод и война, голод и социальные волнения, революции — вечны. Соответственно этатизм, этатизация любого общества более или менее подверженного угрозе голода неизбежны. От этатизма до тоталитаризма — один шаг. Мало кому в истории удавалось победить этот искус.
Часть 2. ИСТОРИЧЕСКИЕ ТРАВМЫ КАЗАХСКОГО БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО.
Миф о великой китайской стене
Строительство великой китайской стены начал еще «желтый император» Цинь — Ши Хуанди, а закончил Чжу Юаньчжан, родоначальник трехсотлетней династии Мин. Стена не была фортификационным сооружением, как пытаются доказать некоторые современные историки. Она окончательно поделила мир на два сегмента — Внутренний Китай и Внешний Китай. Китай в пределах стены – это центр Поднебесной, а то, что вне стены – это варвары, подданные и вассалы, все без исключения в настоящем или будущем. Сейчас уже доподлинно известно, что стена не была каменной. Она была сложена из сырцового кирпича и быстро разваливалась, превращаясь в многокилометровые глиняные завалы. Каменные фрагменты Стены построены позднее для разного рода экскурсий.
Что из себя представляло китайское общество в древние времена? Это было предельно принудительно-этатическое общество, в котором государственная власть централизованно регулировала все стороны поведения и взаимоотношений своих подданных, начиная с взаимоотношений религиозных, правовых, нравственных, экономических. Объем вмешательства, опеки, регулирования жизни и поведения государством граждан был беспредельным, компетенция власти – абсолютна и неограниченна. Автономия и самоопределение граждан ничтожны, почти равны нулю. Как стало возможным такое? Как везде и всегда причиной этого были голод и войны. Перенаселенность Китая, вечная его проблема время от времени, через голодовки, эпидемии, революции и войны приводила к огромным потерям населения, что в свою очередь – к еще большой этатизации общества. «С давних времен земля рассматривается как собственность власти. Здесь не было частной собственности, но подданным позволялось получать надел за плату, состоявшую из определенной части урожая. В прошлом и теперь строгие религиозные правила регулировали ежедневную жизнь как власти, так и подданных до мельчайших подробностей: эти-то правила и помогают сохранить в целости государственный организм Китая в течение ряда столетий. Здесь едва ли есть хоть один акт правительственной или общественной жизни, который выполнялся бы без установленных церемоний. Они регулируют и одежду, и слова, и позу в частной и общественной жизни. Население разделено на девять классов – земледельцев, ремесленников, чиновников. Занятия, права и поведение каждого класса заранее определены и полностью регулируются сверху (для этой цели существуют шесть департаментов). Считается, что широкие массы населения не знают, как себя вести в различных условиях жизни, и второй из этих департаментов – департамент воспитания – заботится о благоприличии народа. Юрисдикция мандарина простиралась на все жизненные отношения масс: на их занятия, торговые сделки, гражданские обязанности, религиозную и семейную жизнь», – писал один ученый о структуре китайского общества.
Так дело обстояло при династии Чжоу за 1000 лет до н.э. То же самое мы видим и в другие эпохи, например во времена Конфуция (ок. 500 г. до н.э.). То же самое было и полторы тысяч лет спустя, при Ван Ань-ши (XI в.).
Противоположностью принудительно–этатического тоталитарного общества является индивидуально-анархическое общество. В таком обществе компетенция власти ограничена и находится на минимальном уровне или отсутствует вовсе. Нет никакой опеки сверху, все отношения – частные. Разумеется, в идеальном, чистом виде такой тип общества вряд ли когда существовал в истории. Исследования показывают, что даже в самых примитивных обществах, даже у пещерных дикарей существуют начатки власти, пусть и примитивные формы централизации. История человечества – это история разных амплитуд колебания между этими двумя типами обществ – этатическим и анархическим.
С точки зрения китайской идеологии Степь и являла собой образец анархического общества, анархической культуры. Точнее Степь для Китая всегда была чем-то выключенным из культурного пространства, из ойкумены. Для китайца централизованная верховная власть является священным установлением, выбитым на скрижалях. Китайский гражданин с рождения воспитывается в духе этой идеологии.
Для кочевника непонятно само значение слова «верховная власть». Степняк знает только равнозначные презумпции. Он признает только паритет. Степная военная демократия держится на паритетах и межродовых соглашениях, конвенциях. Хан выборный и по существу не имеет никакой власти. Только во время великих бедствий и войн его на время облекают полномочиями. Хан силен только тогда, когда справедлив. Только сделав моральную карьеру, он может приобрести вес в обществе. Но стоит ему нарушить степные законы, совершить акт несправедливости, от него могут отложиться и, отобрав весь скот и имущество, оставить одного в степи. И это не самое худшее, что может с ним произойти. Даже в средние века, после распада Золотой Орды, казалось бы, приобретя большой опыт государственности и управления покоренными народами, и сами научившиеся подчиняться законам и установлениям, степняки все равно оставались анархистами, разумеется, в лучшем смысле этого слова, то есть свободными людьми. Например, казахско-ногайский великий поэт-сказитель Шалкииз говорил своему сюзерену Би Темиру перед его отплытием в хадж:
Я верно служил тебе.
Если ты голоден,
Я накормлю тебя
Своим сердцем.
Твой враг – и мой враг.
Если надо, я отдам за тебя жизнь в бою.
Но ты не оценил мою верность,
Ты посадил меня ниже других,
Рядом со слугами.
Запомни,
Едиль был маленькими ручьем.
Если он превратился в могучую реку,
На то – воля Тенгри..
На берегу его росла тоненькая лозина.
Если она превратилась в могучее дерево,
На то – воля Тенгри.
Когда мы, достав из под седла боевые топоры,
Встречались в честном бою,
Никто из нас не превосходил другого.
Мы были из равных племен,
Если ты вознесся на время,
На то – воля Тенгри.
Вся душа кочевника, вся его история отлита в этих строках. И такая степень свободы была непонятна для китайского сознания. Соответственно Степь была опасна для Китая. Опасна как прецедент. Вот вам вся тайна Великой китайской стены. Китаец не должен лицезреть такую свободу. Китайское сознание не должно быть смущено, взволновано соблазнами такой свободы. Стена, как мы уже говорили, не была фортификационным сооружением. Потому что, как сказал один китайский историк, в то время в мире не было силы, которая могла противостоять тюркской кавалерийской атаке. Да и зачем атаковать стены, если есть многокилометровые провалы в них. Если китайским правителям вздумалось вдруг выставить на стену армию, то понадобилось бы около 5 миллионов хорошо вооруженных солдат. Соответственно, чтобы прокормить, одеть и обуть такую армию, 10-15 миллионов крестьян с утра до вечера должны работать на нее, не покладая рук. И все это ради несуществующей угрозы.
Стена была построена не для защиты от кочевников. Стена сторожила китайцев, чтобы они не могли выйти за ее пределы. Китайское сознание, как и всякое сознание, – мифологично. В стене до сих пор находят замурованных терракотовых, а то и настоящих воинов при полном вооружении. Они ограждали, охраняли священный центр Поднебесной от «демонов севера», т.е. сперва от саков, сарматов, хуннов, а потом от тюрков. Для китайского сознания все, что за стеной – это табуированное пространство. (Как видим, Сталин не был изобретателем, огородив частоколом и колючей проволокой одну шестую часть земной суши. Гигантские загоны для своих граждан – изобретение, «ноу-хау» классиков китайской геополитики Цинь-Ши Хуанди и Чжу Юаньчжаня).
Современные русские политики-евразийцы, такие как А.Дугин, выдвигают идею объединения России с традиционной цивилизацией Китая против атлантистов. Сама идея о традиционности китайской цивилизации (если учитывать понимание Традиции в парадигме, которой вроде бы придерживаются А.Дугин и др.) надуманна, неверна. Китай никогда не принадлежал Традиции. Русские традиционалисты путают Традицию с простой преемственностью. Разумеется, китайская цивилизация преемственна, но не традиционна. Потому что Традиция так не поступает. Общество, которое на протяжение тысячелетий сознательно, методично, безжалостно проводит политику этноцида против других народов, очищая территорию, «место под солнцем», не может считаться традиционным. Традиция подчиняется моральному, нравственному императиву. Традиция подчиняется экологической конституции. Китайское сознание, китайское общество, как и всякое модернистское общество, подчиняется только закону необходимости.
Многотысячелетняя борьба Китая и Степи закончилась победой Китая. Модернизм победил Традицию. Тюркское сознание получила ужасающую травму. И эта рана в сознании тюрков нет-нет да и дает о себе знать. Многие пласты казахского фольклора, многие образцы афористической поэзии несут в себе этот негативный опыт борьбы с Китаем.
Казахское сознание как палимпсест
Человеческое сознание является своего рода палимпсестом (наслаивание друг на друга разных рисунков или текстов). Произвол истории, все бедствия, унижения, все лишения, перенесенные человеком, в виде определенных рефлексов закрепляются в сознании. Со временем негативные рефлексы переходят в подсознание и прочно закрепляются в нем в виде бессознательных реакций. Душевные травмы наслаиваются друг на друга и никогда не исчезают. Они живут в виде наследственных накоплений в генах потомков.
Многотысячелетняя борьба Степи с Китаем закончилась победой Китая и исходом хуннов в Европу. Душевная травма, нанесенная этим поражением, живет до сих пор в генах современного казаха. На подсознательном уровне у кочевника выработался страх перед китайской культурой. И даже блистательные победы Чингис хана, реставрация тюркского каганата, обретение былой славы и завоевание Китая не смогли вытравить этот глубоко укоренившийся страх в душе кочевника. Для степняка Китай оставался темной, загадочной, заклятой и смертельно опасной территорией. Недаром один из тюркских каганов начертал на камне: «Надо селиться подальше от табгачей (китайцев) и один раз в пятьдесят лет врываться туда и истреблять, предавать заклятию их».
Чингис хан ясно понимал, что пока существует Китай, его потомки, его мир, Степь, всегда будут ущербными и беззащитными. Только полное физическое уничтожение Китая могло решить все проблемы разом. И когда он стал готовиться к последнему походу на Китай, его канцлер, великий мудрец Елю-Чю Цай сумел остановить его. С бумагой и карандашом в руке он доказал Чингис хану, что уничтожение Китая повлечет за собой крушение его империи. «Кто оплачивает твои расходы на войну? Китайские налогоплательщики. Твои победы на Западе, благоденствие твоих подданных, все-все держится на китайском серебре и золоте. Нет Китая, нет и твоего государства», – объяснил он Чингис хану. Обаяние математических расчетов Елю-Чю Цая и согласие с ними Чингис хана, не есть ли это усложненная, превращенная форма глубоко запрятанного в душе кагана страха перед китайской цивилизацией, китайским миром? Из-за грубого геополитического просчета Чингис хана цель великих тюркских завоеваний – умиротворение Китая – не была выполнена. После смерти кагана бесчисленные бедствия обрушились на улусы Золотой Орды. Междоусобицы, грызня внутри разросшегося клана чингизидов, борьба между удельными правителями… Но самым ужасным испытанием, постигшим Золотую Орду была чума, выкосившая миллионы жизней. Сейчас ученые спорят, кто, откуда и когда занес эту страшную болезнь. Западные ученые склонны утверждать, что заразу в Европу завезли венецианские купцы, торговавшие с Золотой Ордой. В Европе эпидемия чумы приняла ужасные масштабы. (Кстати об этом писал еще Боккачо в своем плутовском романе «Декамерон»). Ученые Востока утверждают обратное. Чума подорвала человеческие ресурсы Золотой Орды, и она попросту перестала существовать.
В 1456 году от левого крыла Золотой Орды отложились казахские племена. Этот год принято считать началом истории нового государственного образования – Казахской Орды.
Нелегок был путь казахского народа. Трехсотшестидесятилетняя история казахского государства, от 1456 года и до полного низложения в 1821 году – это кровавый путь бесчисленных войн. Война за объединение родственных племен, война с моголами, война с бухарцами, война с Китаем, с поздними узбекскими ханствами, война с ташкентским ханством и катаганское побоище, когда в междоусобной войне погибла почти половина казахского народа. Но самую большую травму казахское сознание понесло от калмыцкой войны.
История этой войны еще не написана. Есть отдельные романы, исследования, но никто еще досконально не подсчитал физические, моральные, нравственные потери этой войны. В истории человечества это особый прецедент, когда два кочевых народа на протяжении двух с половиной веков методично, изощренно и жестоко истребляли друг друга, используя весь арсенал наличных средств. Пленных не брали. Забирали только несмышленых детей и женщин, всех остальных убивали. Война, кратковременная военная компания не страшны сами по себе. Страшен голод, вечный спутник войны. После очередного побоища победившая сторона, уничтожив наибольшее количество людей, угоняла скот – единственное пропитание кочевника. Иногда заблокированные военными отрядами и лишенные средств к существованию, от голода вымирали целые племена.
И эта трагическая война пришла к своему логическому концу. Калмыцкое ханство как таковое перестало существовать. Правда, на берегу Волги была небольшая административная единица, именуемая Хошоутской губернией, в составе одной из приволжских областей Российской империи. Там проживали и проживают последние остатки некогда воинственных хошоутов и торгаутов, составлявших костяк великого Ойратского государство.
Так закончилась история калмыцкого ханства. А Казахская Орда продолжила свой скорбный путь, закончившийся русским рабством. Последствия Калмыцкой войны были ужасны. Казахский народ потерял все свои города, в которых некогда кипела торговля. Вместе с уничтожением городов пресеклась письменная культура. Караваны обходили стороной почерневшие от пожарищ голые стены Саурана, Отрара, Сыгнака. Соответственно в степи остался существовать только один хозяйственный уклад – кочевое отгонное животноводство, и казахи теперь в торговом деле всегда были зависимы от своих оседлых соседей, от искусственных капризов рынка. Узбекские, таджикские, а потом и русские купцы торговали с казахами, как например англичанин торговал с папуасами, выменивая породистый скот на стеклянные безделушки. В калмыцкой войне вместе с библиотеками было уничтожено все наше письменное наследие. Теперь мы, из десятых уст, с удивлением узнаем, что у нас была своя наука, что второй Учитель человечества Абу Насыр аль-Фараби был нашим предком. Народ, нашедший для своей веры и нравственности новое имя и ставший мусульманином, отдалился от разрушенных городов и мечетей. Его религиозное сознание потускнело. Позднее, присланные из Казани и из других мест татарские указные муллы поражались религиозной безграмотности казахов.
Вот в таком состоянии казахский народ вошел в состав Российской империи. Но не прошло и века, как метрополия начала захват и аннексию исконных казахских земель, сгоняя туземное население с насиженных мест. Потеря пастбищ означала уменьшение поголовья скота, то есть голод. Вспыхнули восстания, которые были подавлены и потоплены в крови по всем правилам «военного искусства».
Осуществлялся план, выпестованный в русской либеральной и дворянской среде, имперскими идеологами. Чтобы решить проблему тысячелетнего голода в России, согласно этому плану строились линейные укрепления. Казахское население вытеснялось в резервации – полупустынные и пустынные земли, в Моинкумы, Кзылкумы, Бетпак Далу с постепенным поголовным уничтожением. Освободившиеся земли занимали толпы русских крестьян из голодных российских губерний. Где не хватало армии, вооружали мужиков винтовками (образец Китайской Народной Армии, где каждый солдат и сеет, и жнет, то есть сам себя обеспечивает продовольствием, женится, заводит детей, но при этом держит порох сухим, готовый по первому зову отечества выступить в поход). Этот план, рожденный в недрах имперской политики, усовершенствованный Столыпиным, осуществленный позднее Хрущевым, нечаянно был озвучен Солженицыным в его знаменитой программной статье «Как нам обустроить Россию», которую он на полном серьезе предложил на обсуждение русской общественности и кажется даже Государственной Думы.
Но грянула Великая Октябрьская… Казалось, само Провидение отодвинуло гибель нации на двадцать-тридцать лет. Но потом большевистская власть начала заниматься «собиранием земель», то есть прежней территории империи. Голод 1932 года – это продолжение той же политики царизма. На этот раз большевики просто-напросто переняли американский опыт. «Нет бизонов – нет индейцев», – гласит американская пословица. Когда миллионы и миллионы голов скота были реквизированы, в Казахстане начался голодомор, который можно сравнить с голодом 1723 года – Великих бедствий «Актабан-шубырынды», когда калмыцкая армия вторглась в пределы Казахстана, и началась небывалая бойня в истории калмыцко-казахской войны.
Обезумевшие от голода люди шли к железной дороге в напрасных надеждах получить хоть кусок хлеба, в города, на подступах к которым хорошо вооруженные отряды просто-напросто расстреливали их из пулеметов. От Барнаула и до Саратова, все полотно Турксиба и других железных дорог было усеяно трупами. В 1933-35 годы специальные команды занимались закапыванием полуразложившихся человеческих останков. Советская пропаганда тщательно скрывала факты каннибализма в степи. Отдельные сведения о продаже казахских детей в ферганских и других городах просачивались в прессу. Но факты людоедства тщательно купировались. Совершалось много, тысячи самоубийств. Но это, как ни трагично признать, является светлой стороной тех событий, разыгравшихся в Казахстане. Как говорится, «И в аду существуют ангелы». Суицид, как мы уже говорили, является обратной стороной гомицида. Человек высокой нравственности, чтобы не впасть в грех людоедства, убивает себя, унося с собой в могилу, аннигилируя греховную мысль.
Потом пришел 37-й год. Были репрессированы последние казахские младотюрки, почти вся интеллигенция. После этого казахский народ потерял всякую волю к сопротивлению. Всё устало, всё принижено. Никто ничего не хотел делать. Люди превратились в роботов, бездумно выполняющих любое указание. Чему тут удивляться? Ведь под расстрельную статью подведен был не один казахский, а весь советский народ. Но когда началась вторая мировая война (мы намеренно не говорим «Великая Отечественная», потому что Вторая мировая война была войной за мировое господство между великими державами и к казахам, у которых давно уже не было Отечества, не имела никакого отношения), кремлевские вожди открыли для себя одну неприятную истину. Оказывается, туземное население СССР нужно всегда, пока есть враги социализма, такие как Германия, Япония, Америка. И что самое неприятное, нужны даже казахи, как пушечное мясо во время войн и как рабы в мирное время.
Вот потому мы и выжили, точнее, нам позволили выжить.
ПОСТСКРИПТУМ:
Нормальное функционирование общественного организма, преуспеяние и творчество общества, его исторические судьбы зависят прежде всего от свойств его членов. Любое многочисленное общество состоит из членов, которые не равны друг другу ни по происхождению, ни по приобретенным качествам. В любом обществе есть члены мужского и женского пола, старики и дети, здоровые и больные, честные и преступники, гении и идиоты, энергичные, деятельные и сильные люди и индивиды безвольные, слабые, ленивые. Нет надобности доказывать, что для процветания общества далеко не безразличным является, какие преимущественно элементы населения уничтожаются войной и голодом и какие оставляются ею для выживания и размножения. В биологии есть такое понятие как «обратная селекция» и обозначает оно селекцию отрицательную, когда во времена эпидемий или пандемий, катаклизмов выживают примитивные виды, простейшие, а все высокоорганизованные формы жизни погибают. Применимо это понятие и к человеческой истории.
Война как социальный катаклизм губительно действует на организм общества, выбивая, вымывая из его структуры наиболее лучшие элементы. Все великие народы древности, встававшие на путь милитаризма и бесконечных военных свершений, пройдя отмеренный путь, бесследно исчезали. И исчезали они по той простой причине, что этническое ядро и изначально чистая кровь этих народов бездумно тратились на полях битв. Была Эллада, которая в своих завоеваниях дошла по Персии и Индии. Осталась от нее маленькая Греция. А современные греки, далеко не те эллины, которые создали феномен древнегреческой культуры. Был Рим. Спустя несколько веков, истощенная беспрерывными войнами, республика опустилась до маразма цезаризма и правления «солдатских императоров», которых преторианцы меняли каждый день. Под конец под ударами хуннов и германцев великая цивилизация рухнула, оставив после себя небольшое италийское государство. В жилах современных итальянцев нет уже той старой римской крови. Они продукт сложного этногенеза, в котором участвовали все члены римского общества, начиная от наследников патрицианских фамилий и кончая рабами, а также варвары.
Та же участь постигла и кочевников, насельников Великой Степи. Первоначально расовый состав хуннского народа был превосходен. Блистательные победы в бесчисленных войнах на протяжении тысячелетий неопровержимо свидетельствуют о высоком боевом духе и постоянном моральном превосходстве кочевников над другими народами. Но «обратная селекция» уже работала. Титанические характеры эпохи каганатов, такие как Бильге-каган, Кула-Шора, Моюн-Шора, Кюльтегин, уже проигрывают при сравнении с Аттилой. Значительное усиление тюркского генофонда наблюдается в эпоху Чингис хана. Это и понятно. После разгрома и развала тюркского каганата племена, составлявшие его, разбрелись куда глаза глядят. Прошло относительно мирных четыре века. Тюркский генофонд «отдохнул» и восстановился. И родился Чингис хан, личность, равная Атилле. Потом … начинается новая война. Театр военных действий – вся Евразия. Народ-войско Чингис хана кроме небольшого числа наемников полностью состоит из племен, которые потом сформируют Казахское ханство. И снова на полях сражений льется лучшая казахская кровь. На сцене истории меняются декорации. Зашаталась и рухнула обескровленная Золотая Орда. От Синей Орды отделяются казахские племена, и на границе Моголистана возникает новое государство – Казахская Орда. Начинаются новые войны, самая страшная из которых – двухсотлетняя калмыцкая война. Тут уж никакого отдыха генофонду. Война растратна по отношению к банку крови любой нации. Самую большую биологическую потерю казахский народ понес именно от калмыцкой войны.
Теперь подведем итоги. Какое влияние оказывает война и сопутствующий ему голод на состав населения, и на его свойства?
1) Жернова военной смерти перемалывают в первую очередь наиболее трудоспособные возрасты населения. В армию обычно берутся люди от 18- до 40-50 лет. Старики и дети остаются. То есть на войне гибнут прежде и больше всего самые трудоспособные слои общества, кормильцы, вследствие этого относительно увеличиваются слои нетрудоспособные.
2) Война уносит более здоровых, чем менее здоровых. Больные, слепые и т.д., то есть лица биологически дефектные бракуются и в армию не берутся.
3) Война уносит преимущественно мужчин, а не женщин, и нарушает половой состав населения. (В кочевом обществе этот перекос выравнивается за счет полигамии, т.е. многоженства. Великому институту аменгерства мы обязаны тем, что сохранились как нация).
4) Война уносит преимущественно морально здоровые элементы и оставляет выживать элементы морально негодные. На войне людей с глубоким сознанием долга перед Родиной гибнет больше, чем лиц, лишенных такого сознания. Они не уклоняются от риска. Если надо, они идут на смерть.
5) Война (и особенно, если она заканчивается колонизацией) уничтожает в большей степени духовно одаренных, чем неодаренных. Все наиболее сильное, гордое, волевое, что представляет опасность для другой стороны, победителем уничтожается. Выживает материал второго и третьего сорта. То есть, война уносит больше всего более здоровых, трудоспособных, более моральных, развитых, одаренных, волевых, умственно квалифицированных, т.е. самые лучшие элементы населения. Смерть вырывает их и оставляет жить, плодиться и размножаться больных, калек, преступников, мошенников, трусов, безвольных, менее одаренных, более невежественных.
Но это – полбеды. Бенджамин Франклин говорил: «По векселям войны главные платежи приходится платить не столько во время войны, сколько после нее». Качественный урон, производимый войной во время самой войны, – капля в море по сравнению с общим ущербом, вызываемым ею. Этот общий ущерб связан с ухудшением наследственности. Суть его можно выразить следующим образом: каковы семена, таковы и плоды, такова и жатва. Умершие герои не дают потомства. Оставляя жить и плодиться второсортный и третьесортный человеческий материал, война через него способствует выживанию и расцвету потомства этой человеческой слякоти. В силу наследственности оно и физически, и духовно будет второ- и третьесортным, следовательно и народ будет состоять из этого материала. Если бы война не произвела своего отрицательного отбора, худшие в силу конкуренции были бы оттеснены на второй план, теперь же, поскольку они выжили, занимают первые места. Они дают кровь, которая начинает течь в жилах народа. Кровь лучших пропадает бесплодно на полях сражений.
Вообразите себе огородника, который выпалывает с грядок лучшие семена и оставляет на них сорную траву. При таком отборе расцветает сорняк. Он займет все место, вытеснит овощи и изменит весь растительный мир огорода. Абсурд? Да. На огородной грядке, но не на войне.
Война играла всегда деградирующую роль в истории народов. Чем чаще и сильнее воюет народ, тем резче и быстрее деградирует его расовый состав. Говорят, война рождает героев. Нет, война уничтожает героев и лучших, Этот ущерб войны не возместить ничем. Когда Наполеону показали поле битвы, усеянное множеством трупов, он сказал: «Одна ночь Парижа возместит все это». Если бы это было так. Нет. Не возмещает. Разумеется, человеческая слякоть может восстановить популяцию, восполнить количественный урон, но качественный ущерб в виде погибших лучших пород не возмещается никогда и ничем. Это свыше человеческих сил. Потому что каждый человек отмечается особой печатью Бога, и если он погиб, не успев оставить потомства, вместе с ним погиб целый мир. Скотоводы–казахи очень хорошо понимали это. По возможности, они всегда старались сохранить, не дать погибнуть последнему представителю рода, дать возможность ему оставить потомство, но во время массовой гибели войска это чаще всего становится невозможным. (Нечто подобное существует и в американских законах, на этом построен фильм «Спасение рядового Райана». Советская власть, разумеется, не была столь щепетильной, особенно по отношению к туземцам).
Теперь о «векселях» и «платежах» после войны т.е. о влиянии войны и сопутствующего ему голода на поведение выживших людей, на их свойства и рефлексы.
Война полностью деформирует поведение не только воюющих армий, но и гражданского населения. В мирное время закон, установления конституции тормозят акты убийства, насилия, зверства, лжи, шпионства, подкупа и обмана. Война, наоборот, требует их, прививает эти рефлексы и всячески благоприятствует их успеху, убийство и разорение врага возводится в доблесть. Если мирная жизнь развивает инициативу, продуктивную работу, творчество, личную свободу, то война вызывает беспрекословное подчинение, безответственную покорность (дисциплина), приучает к чисто разрушительным актам. Если мирная жизнь прививает людям нравственные навыки, такие как благожелательное отношение к другим, уважение к личности, ее правам, свободе, достоянию, то война направлена на искоренение в человеке этих навыков. Война – это аппарат, прививающий и укрепляющий переживания и рефлексы злобы, ненависти, разрушения, неуважения к жизни, свободе и правам, достоянию личности.
Было бы чудом, если бы война прошла бесследно для народа. Было бы чудом, если бы человек, привыкший убивать людей и топтать всяческие права личности, после войны вдруг, в одночасье стал законопослушным гражданином. Было бы чудом, если бы отрицание жизни, прав, ценности человека, его свободы и достояния, воспитываемые войной не проявлялись бы, так или иначе и после войны. Если после длительных войн в стране повышается уровень преступности, бандитизма, расцветает разного рода насилие, ослабляется правовое сознание, извращается трудовая мораль, народ превращается в озверевшую толпу, и мрак невежества покрывает общество, стоит ли этому удивляться. Ищите причину всего этого в войне. Породивший войну – породил все это.
После калмыцкой войны в степи началась массовая барымта. И длилась она вплоть до Октябрьской революции. Царские власти пытались установить порядок в киргиз-кайсацком крае. К каким только мерам не прибегали русские чиновники. Лихих налетчиков ловили казачьи команды. Казахские баи на волостных съездах и других крупных отчетных мероприятиях «сдавали» конокрадов, и сами выходили сухими из воды. Барымтачей ссылали на каторгу в Сибирь, пороли, вздергивали на виселице. Но ничего не помогало. Кое-кто из наших современников склонен думать, что барымта является порождением родо-племенного общества, и что склонность к барымтачеству является случайной чертой национального характера. Неверно. Мародерство и бандитизм характерны для всех войн и для всех народов. Склонность к грабежам не является случайной чертой, временным явлением национального характера. Следственно, казахская вольница XVIII-XIX веков, не есть обязательное порождение родо-племенного строя. Нет. Это в казахском сознании догорала калмыцкая война.
Абай Кунанбаев, самый яр
кий представитель интеллектуальной элиты Казахстана XIX века, и тот не мог понять казахов. Не мог понять происхождения духовного недуга, овладевшего казахами. Плодом его тяжких раздумий является поэма «Масгут», по нашим меркам, произведение мирового значения. Визирь Масгут видит вещий сон. Провидение предупреждает его, что скоро пойдет ядовитый дождь, и все водоемы, реки, озера, все колодцы и родники будут отравлены, и что надо запастись водой. Масгут сообщает царю эту информацию, и они делают запасы воды. В назначенный день пошел дождь, и весь народ сошел с ума от ядовитой воды. Люди перестали блюсти законы, стали собираться на площадях и говорить крамольные и непотребные речи. Царь и визирь пытались остановить, образумить толпу. Но толпа, посовещавшись, решила, что их царь и визирь сошли с ума, и что их надо убить. Тогда и царь, и Масгут, чтобы сохранить свои жизни, выпивают отравленную воду, становятся умалишенными, выходят на площадь, и толпа признает и приветствует их.
Абай не был социологом, хотя блестящие социологические мысли часто встречаются в его трактатах. Но он, не зная причин, верно оценил следствие, и поставил единственно верный диагноз массовому безумию.
В 1992 году мы стали суверенным государством, отделились от Российской империи, стали субъектом международного права. Наш небесно-голубой флаг развевается рядом со штаб-квартирой ООН. Говорят, мы выжили. Говорят, нас много. М.Татимов однажды насчитал13 миллионов казахов. Но что это есть за народ? Начиная с 1456 года, на протяжении почти пяти веков мы потеряли на полях бесчисленных сражений самую лучшую биологическую кровь. Никакой генофонд не может на протяжении пяти столетий покрывать все издержки обратной селекции. Нас смешно сравнивать не то что с казахами эпохи Керея и Жанибека, Есима Могучего, Салхам Джангира и Аблая, мы не идем ни в какое сравнение даже с казахами абаевской эпохи. Да, да, не удивляйтесь, потому что, несмотря на все потери, казахская кровь по угасающей инерции породила такие личности, как Ахмет Байтурсынов, Алихан Букейханов, Магжан Жумабаев, Миржакып Дулатов, Мухтар Ауэзов, Алькей Маргулан.
Биологическая катастрофа, возникшая вследствие обратной селекции, охватила все пласты духовной жизни нации. Суверенитет раскрыл наши глаза на многое. Тринадцать лет суверенитета показали нам, что наше величие – мнимое, что наша культура – показная, а наше невежество – безбрежно. Не бывает изначально глупых и невежественных народов. Глупыми становятся. Мы – поглупевший народ. На сколько может затянуться наше интеллектуальное банкротство? Посмотрите на нашу так называемую науку, и вы поймете, что это продлится достаточно долго. По крайней мере невежества и глупости на наш век хватит. Мы стали мошенниками. Но не в одночасье. Конокрадская вольница XVIII-XIX веков сперва выродилась во взяточничество и мздоимство первых же казахских чиновников еще при царской России, потом в рвачество при социализме. Именно в горниле социалистического рвачества пестовалось современное мошенничество. Мы наследовали все пороки бывшей метрополии, матушки России.
Один русский ученый, живший и умерший в эмиграции, писал: «Для чертей можно написать идеальную конституцию – и, однако она останется на бумаге. Общество, состоящее из безгрешных ангелов, может иметь прескверную конституцию или не иметь никакой – и тем не менее общественные взаимоотношения его членов будут прекрасными. Общество, состоящее из прожженных мошенников или идиотов, несмотря ни на какие реформы будет мошенничать и останется духовно бесплодным, пока его члены будут обладать указанными свойствами».
Есть ли будущее у нашего народа? Есть. Главное то, что мы выжили физически. И еще очень важно то, что нас уже много, достаточно много для будущих биологических комбинаций, для будущей селекции. Но чуда не будет. Предстоит долгая кропотливая работа всех членов общества. Человек, его жизнь, права, достояние, его достоинство должны стать главными ценностями. «Люди, люди – это самое главное. Люди дороже денег. Людей ни на каком рынке не купишь, так как они не продаются и не покупаются, а только веками выделываются, ну а на века надо время», – говорил Достоевский.
И самое главное – должен быть мир. Великий социолог Ле Пле называл мир основной конституцией человеческого рода. «Мир, мир, мир», – не уставал повторять этот умнейший человек своей эпохи. Конечно, в истории нашего суверенитета можно отыскать множество просчетов и ошибок. Но есть одно, несомненное достоинство политики нашего Президента – это неустанная, систематическая работа по обеспечению мира. И не только в Казахстане, но и в регионе. В этом наша надежда на будущее.
«РУХ–МИРАС» (№1/2006)