Таласбек АСЕМКУЛОВ
Один из самых значительных и в то же время малоизвестных широкой аудитории казахских мифов – миф о Нуртоле, представляющий легенду древнего кюя «Жылан ерткен» («Уведший за собой змей»). Когда-то очень давно огнедышащие змеи во главе с многоглавым рогатым драконом напали на людей. От их дыхания тела людей буквально плавились, в мгновение ока превращаясь в скелет. Особенно страшен был глава змей. Он охватывал в кольцо юрты одну за другой и сжигал их своим дыханием. Тогда мальчик Нуртоле («дитя света») воззвал к Тенгри и с небес к нему протянулась рука, в которой был кобыз (в некоторых вариантах – домбра. В некоторых версиях мифа, в ответ на мольбы людей к Творцу Нуртоле верхом на верблюде и с музыкальным инструментом в руках спустился по солнечному лучу). Сев на верблюда лицом назад, Нуртоле начал играть кюй. Околдованные музыкой, змеи двинулись вслед за мальчиком. Нуртоле увел змей на дно Великого синего моря и продолжает удерживать их там. Время от времени змеи пытаются сбросить с себя власть музыки, и тогда Нуртоле играет еще сильнее. Так казахи объясняют морские штормы. Еще во второй половине ХХ века традиционные домбристы в Семипалатинской области благословляли и посвящали учеников в музыканты во время бури именем Нуртоле. Музыка и буря по существу отождествлялись, и ученик погружался в эту стихию, навеки отождествлялся с ней.
Я рассказывал эту легенду многим исследователям. В результате, как оказалось, некоторые из моих друзей создали свои интерпретации мифа о Нуртоле. Первым, еще в 80-х г. г. это сделал недавно умерший историк, этнограф Ерик Кокеев. Он рассматривал этот миф как северо-восточный вариант мифа о Коркуте, а также как миф о возникновении хаоса из космоса, появлении времени. В предлагаемой статье он сравнивает структуру мифа со структурой шаманского музыкального инструмента – нар-кобыза. В последние годы буквально одновременно миф был также интерпретирован Алибеком Кажгалиулы (Малаевым), Серикболом Кондыбаем и Зирой Наурзбаевой. Мотив утраченного и вновь обретенного равновесия между двумя мирами присутствует во всех этих интерпретациях, но с разными оттенками. Наиболее неожиданным для меня был подход Серикбола Кондыбая, связавшего миф с астрально-календарной мифологией и с древним ритуалом поминания умерших предков, который, по его мнению, был привязан к зимнему солнцестоянию 21-22 декабря, в индийской мифологии называемому «путь богов».
Поскольку параллельное толкование одного мифа несколькими исследователями – уникальное явление для казахской культурологии, считаю необходимым отметить следующее: Алибек не имел возможности ознакомиться с хранившейся у меня статьей Ерика, но многие годы интенсивно общался с ним. Серикбол ознакомился с копией статьи Ерика. Возможно, он также успел ознакомиться с трактовкой Алибека, книгу которого получил незадолго до кончины, но свою статью о мифе он написал до этого. Зира прочитала все три статьи других авторов до того, как села оформлять свои размышления для этого номера альманаха. Еще одна важная деталь: Ерик в своей статье без пояснений говорит о категории Ажа, Серикбол еще до знакомства с его статьей посвятил этой лексеме целые разделы в своих книгах по мифологии, что говорит о приближении к объективной истине.
Кстати, наличие четырех разных толкований одного мифа не означает их ошибочности. Суть мифологии такова, что имеющиеся и возможные интерпретации не исключают, а дополняют друг друга, открывая многогранный смысл, заложенный в мифе. Миф о Нуртоле – архетипичен для казахского (тюркского) сознания. «…Всякая, вновь достигнутая ступень культурной дифференциации сознания сталкивается с задачей отыскания нового толкования, соответствующего этой ступени, чтобы сопрясть именно ту, все еще существующую в нас прошлую жизнь с современной жизнью, т. к. первая грозит убежать. Если этого не происходит, то возникает сознание, лишенное корней, и, не ориентирующееся более на прошлое, оно беспомощно изнемогает под всякими суггестиями, т. е. практически становится подверженным психическим эпидемиям» (К. Г. Юнг).
Работа, проделанная над мифом о Нуртоле, служит оздоровлению нашего современного национального сознания, интегрированию в него древних, полузабытых мифов. Впрочем, о значении мифологии для современного сознания прекрасно написала Шуга Нурпеисова в рубрике «Культурное наследие».
