Серикбол Кондыбай.
Глава из Книги 1 «Мифология предказахов»
Казахи имя Хидр (Хизр) знают в форме «Қыдыр» (Қызыр). В суфийском учении Хидр («Зеленый») или Кыдыр-ата – покровитель суфиев и их тайный наставник. Мусульманские суфии отождествляют Хидра с известным и мусульманам, и христианам святым Георгием. Название «Орден святого Георгия» в суфийских терминах будет выглядеть как «Тарика-и-Хадрат-и-Хидр». Образ Хидра также отождествляется с образом пророка Илии (Ильяса). Их соединенные вместе имена часто встречаются в казахском фольклоре, особенно в богатырских сказаниях. Имя Кыдыра-ата постоянно упоминается в разных жанрах устной литературы, однако описание его образа нельзя назвать сколько-нибудь полным. Поэтому не стоит и говорить о необходимости глубже понять этот образ, а также исследовать проблему его происхождения.
О среде, в которой формировался образ Кыдыра. С первого взгляда обращает на себя внимание сходство имени «Кыдыр» с именем «Кодар», представляющим второстепенный персонаж в «галерее образов и имен» казахского фольклора. Кодар никогда не входит в число главных героев дошедших до нашего времени фольклорных памятников, в сюжете ему всегда отводится роль второго, а то и третьего плана.
Образ Кодара хорошо известен казахам, поэтому попытка отождествить Кодара, по большей части (точнее, всегда) играющего отрицательную роль в устной литературе, с позитивно оцениваемым, почитаемым Кыдыром может показаться странной, нелогичной. Разве можно отождествить Кодара, ставшего символом зла, с дарующим счастье Кыдыром? Однако для науки мифологии, отодвигающей этическую оценку на второй план и концентрирующейся на имени и функциях образа, такое отождествление является вполне приемлемым методом. С тех пор, как существуют казахи, существует и негативное отношение к Кодару, однако мы не можем отрицать возможности, что до появления казахов, в давнопрошедшие времена Кодар мог рассматриваться как положительный персонаж.
Действительно, разве можно отрицательно оценивать гигантский труд Кодара, пообещавшего Карабаю спасти его многотысячные стада в безводной пустыне взамен на руку Баян-сулу и выполнившего это свое обещание? Кодар оказался отрицательным персонажем только потому, что его интересы как персонажа эпоса вошли в конфликт с целью главного героя Козы-Корпеша: поскольку все положительные качества были приписаны Козы, на долю его соперника Кодара выпали все отрицательные свойства. Вполне вероятно, что за рамками эпоса в древней мифологии Кодар имел наряду с отрицательными качествами и положительные. Поэтому мы вправе сопоставить Кодара и Кыдыра, несмотря на отсутствие прямых доводов в пользу такого сопоставления, и попытаться найти доказательства этой нашей гипотезы.
Кыдыр – податель воды, сабадар. Сначала поговорим о связи с водой Кыдыра-ата. В одной из легенд рассказывается, что Кыдыр-ата побывал в подземном мире, где нашел источник живой воды и испил из него, став бессмертным. Вместе с тем Кыдыр-ата спасает путников, погибающих от жажды и зноя в безводной пустыне. Эти два сведения показывают связь образа Кыдыра-ата с водой.
Путешествие Кыдыра в подземный мир, где он испил воды из источника вечной жизни, за исключением некоторых деталей воспроизводит сюжет о стрелке, связанный с мифом о Сиванму – Матушке на Западе, который мы рассмотрим в Книге третьей. Отсюда следует, что Кыдыр, как Кокимбет и китайский Хоу-И, может представлять образ мифологического стрелка (мергена), соответственно, свойства такого стрелка могут быть приписаны Кыдыру.
Имеющие отношение к Ордену Хидра (Кыдыр-ата) и связываемого с ним Ордена Святого Георгия или ордена Подвязки, понятия «кравчий», «виночерпий», кроме суфийского символического смысла, имеют прямое значение – «человек, наливающий вино и другие напитки пирующим». Можно предположить, что покровитель суфиев Кыдыр (Хидр) обладал именно такой функцией.
Сакинама. Саки – персидское название виночерпия, кравчего (в казахском языке «сақи» называют нравственного, мудрого человека, а саму мудрость иногда называют «сақилық»). В средневековой персидской и тюркской (османской, азербайджанской, туркменской) литературе есть жанр «саки-наме», представляющий стихотворные обращения к виночерпию. Основная тема саки-наме – иллюзорность и бренность этой жизни, величие прошлых времен, восхваление виночерпия. Главная идея – хвала вину и виночерпию, позволяющим забыться, освободиться от тягот жизни. Разумеется, слова «вино» и «виночерпий» здесь используются не в прямом, а в символическом значении. Вино – квинтэссенция Света, виночерпий – тот, кто позволяет причаститься к Свету. Переводя Ходжу Хафиза, Шакарим слово саки перевел как «аяқшы», а вино как кумыс («Кел, аяқшы, қымыз құй»).
Итак, Кыдыр – «податель воды», «виночерпий», «сабадар». Эта функция Кыдыра проявляется и в казахской, и в других традициях. Чтобы глубже понять эту проблему, следует обратиться к народным представлениям о снисхождении на человека таланта. Из легенд об обретении поэтического и др. даров можно понять, что напиток, которым поит Кыдыр, связан с квинтэссенцией Света, с Изначальной традицией.
Во-первых, поэтический дар «передается» в виде некоей жидкости: а) белый как молоко, сладкий как мед и очень холодный напиток, б) напиток в чаше, в) вино, г) урина, моча, д) желчь, ж) слюна. Можно предположить, что в других примерах некая субстанция, которую берут «мешками или торбами», «взваливают на спину или поднимают спереди», просто «отведывают», является жидкой или вязкой (подтверждают это легенды о встрече с Кыдыром, в которых «дар счастья и благодати» предстает как молоко, айран, простокваша или др. напиток, налитый в чашу, бурдючок, ведерко или др. сосуд). Понятно, что кочевники эту священную влагу чаще всего представляют в виде молочного напитка. Народы письменной традиции название и характер этой жидкости указывают более конкретно: «хаома», «сома», «амброзия» и др. напитки разных традиций в действительности тождественны упоминаемой в казахских легендах «некоей жидкости».
Во-вторых, в приведенных ранее фрагментах легенд персонаж, «дарующийо поэтический дар» или «подающий напиток поэтического дара», предстает как «черный человек», «белобородый старик», «белобородый человек в белой одежде с белым посохом», Манас, сорок воинов и др. поздние эпические образы, однако за всеми этими образами поздних легенд скрывается единственный мифологический образ «виночерпия». В рамках казахских представлений, таким «подателем напитка» может быть только Кыдыр. Все персонажи казахских легенд, дарующие священный напиток, являются вариантами единого образа Кыдыра-ата.
Таким образом, функции Кыдыра-ата как «виночерпия», «кравчего» легко объяснимы. Кыдыр здесь – хозяин или хранитель Изначальной Традиции. Сам напиток – это источник, материальное воплощение Изначальной Традиции. Главная функция Кыдыра – угощение (причащение) избранных людей напитком из этого источника. Присутствие саки (виночерпия, кравчего) на собраниях суфиев и передача Кыдыром-ата поэтического таланта, счастья, благодати, богатства в виде некоего напитка – тождественные на типологическом уровне представления. Испивший этот напиток поэт обретает не просто поэтический дар, он причащается к мудрости, творческой энергии Изначальной Традиции. Узревший Кыдыра и обретший богатство человек не просто пьет напиток, он получает свою долю квинтэссенции света Изначальной Традиции.
Важно отметить, что природа Кыдыра-ата как «подателя напитка» объяснена нами в ходе обзора и интерпретации примеров из собственной, а не чужой, традиции. Уже это показывает – наши предположения о прототюркском происхождении образа Хидра / Хизра не являются надуманными.
Кодар – также податель воды. Теперь попробуем рассмотреть связь с водой мифо-эпического Кодара, ставшего субъектом нашего сравнения. Главная функция Кодара в эпосе «Козы-Корпеш – Баян-сулу» – копать колодцы и носить воду. Отец красавицы Баян Карабай дает Кодару обещание выдать за него дочь, если Кодар сможет провести целыми и невредимыми табуны его лошадей через безводную знойную пустыню.
… Жас құлыным қырылды тамам, Қодар,
Бір су тауып бере гөр маған, Қодар.
Сен шөлдетпей малымды алып өтсең,
Ақ Баянды беремін саған, Қодар…
Все мои жеребята погибли, Кодар,
Найди мне воду, Кодар.
Если проведешь, не дав почувствовать жажду, мой скот,
Я отдам тебе светлоликую Баян, Кодар…
Чтобы провести через пустыню девяносто тысяч лошадей Карабая, Кодар «в разных местах роет огромные колодцы», в безводные места таскает воду бурдюками. Несмотря на эпическую простоту события, характер образа Кодара очевиден: он колодцекопатель, водонос, утоляющий жажду. Перегон огромных табунов Карабая через пустыню – это не кочевье жадного до скота, скупого бая, не желающего делиться с зятем-сиротой, а инициатическое испытание на пути к заветной цели – источнику Изначальной Традиции. Засушливая пустыня – этапы инициации; длительный переход по пустыне можно разделить на шесть или семь частей и рассматривать их как этапы инициации. В этом контексте Кодар – проводник, наставник инициируемого, он обеспечивает испытуемого советами (водой, питьем), необходимыми для прохождения шести (семи) этапов испытаний. Кыдыр-ата, указывающий путь заблудшему, поящий жаждущего, вполне может быть сравнен с Кодаром.
Этимология. Теперь рассмотрим этимологию имени Кодар. Если, в соответствии с изложенными выше соображениями, в качестве основы этимологического анализа использовать представление о влаге, то нельзя не вспомнить казахское слова «қотару», означающее «полностью перелить жидкость из одной посуды в другую (или в рот)». Глагол «қотару» имеет отношение не только к жидкости, но и к посуде, сосуду, в котором эта влага содержится. Имя Кодар может рассматриваться, в первую очередь, в связи с образом содержащего влагу сосудом, затем с образом того, кто наливает влагу в сосуд. В контексте этого отождествления логичным кажется общий корень имени Қодар и слова «құдық» (колодец). Корневая праформа слова «құдық» – «құң / құнғ».
· В результате изменения «құң / құнғ» > «құй» > «құд» этой праформы образуются слова: а) «құдық», б) «құй» (побудит. наклонение глагола «құю» – «наливать, лить». – Пер.). В топонимике Мангистау слово «құю» означает «колодец» («Ащықұю» – «Горький колодец», «Көктіқұю» – «Колодец с отливающем синим водой», «Үшқұю» – «Три колодца» и др.). Вероятно, общий кипчако-огузский вариант этого слова «құю» – «құйұқ». Наряду с этим, есть вероятность происхождения от этого корня упоминаемого в эпосах имени персонажа (пророка) Кияса (Қыяс, Қыйас, Құйас). Строки эпоса «Қырда Қияс пайғамбар, / Ойда Ілияс пайғамбар» («На плато пророк Кияс, в низине пророк Ильяс») комментируются О. Нурмагамбетовой: «… имя мифического героя в домусульманской мифологии, считавшегося покровителем и исцелителем людей, а также покровителем озер и гор», т.е. этот персонаж связан с водой.
· Один из фонетических вариантов праформы «құң / құнғ» – «қоң / қонғ», его мягкий вариант «көң / көнг», от этого варианта образуются слова «көн», затем «көнек» – «сосуд для воды» (кожаное ведерко).
· Значения праформы «құң / құнғ»: а) «жидкость», б) «сосуд для хранения жидкости», в) «источник жидкости» (ключ, родник, колодец).
В этом контексте убедительно выглядит происхождение имени Кодар от праформы «құң / құнғ» со значением «источник». Если компонент «-ар» считать образующим имя или этноним формантом и учесть, что он имеет варианты «аз», ез», «ұз», «ыз», «оз», то можно предположить существование таких вариантов этого имени, как «Қодыр», «Қодұр», «Қотар», «Қотыр», «Қотұр», «Құтар», «Құтұр», «Қодаз», «Құдұз» и др. В этом случае, помимо соответствия Кодар – Қыдыр, можно говорить о возможности соответствий Кодар – Кудияр, Кодар – Кыдырбай, Кодар – Котраг, Кодар – Кутригур, Кодар – Кудреванько и даже Кодар – Кудуз – Куддыс.
Таким образом, мы можем утверждать о происхождении образов «водолея» Кодара и «водолея» Кыдыра – и в плане имени, и в плане функций – от одного архетипического образа.
Древняя история имени «Хидр» (Хизр) неизвестна. Нельзя отрицать возможность заимствования этого слова в форме «хдр» арабским языком из тюркского в период, когда тюркоязычные народы вошли в мусульманскую ойкумену, тюрки (такие как Аль-Фараби) активно участвовали в формировании общеисламской культуры (9-12 вв.) или тюркские племена (сельджуки, туркмены огузского корня) доминировали в политической и военной сферах арабо-персидской мусульманской цивилизации. Вероятно, это заимствование было инициировано суфийскими мудрецами: суфии, действовавшие в границах включившего Среднюю Азию и Южный Казахстан мусульманского пространства, знакомясь с традициями разных народов, не могли оставить без внимания древнетюркскую мифологию. Известное суфиям Отрара и Бухары вскоре становилось известным и суфиям Дамаска, Багдада и Египта. На основе корня «хдр» суфии, в соответствии с закономерностями изменчивого арабского языка, вывели несколько понятий. Идрис Шах в своей книге указывает возникшие из корня «хдр» понятия «хадир», «худдир ла фи хи», «хидар», «хидир», «аль-худрат», «ахдар», хадра», «аль-хадра», «аль-ахадир», но ничего не может сказать о первоначальном значении корня «хдр». Исходя из этого, можно предположить, что тюркское слово в форме «хдр» перешло в арабский язык, корень был применен в сооветствии с законами словообразования арабского языка, при этом, переходя от суфия к суфию, из уст в уста, было совершенно забыто его тюркское происхождение. Зато персонаж по имени Хидр / Хизр широко распространился в мусульманской традиции. Несмотря на общемусульманский характер, приобретенный именем Кыдыр (варианты Хадир, а также аль-Хадир, аль-Хидр, Хизр), можно уверенно утверждать, что в основе его свойств, таких как : а) покровитель плавающих по морю, б) владыка (дух) колодцов и речных вод (последнее у мусульман Индостана), находятся функции древнетюркского образа Кодара (Құдұра).
В этом контексте у нас есть причины считать, что ряд черт, общих для суфизма разных регионов мусульманского мира, восходит к домусульманской тюркской традиции. Завершая этот свой экскурс словами Шакарима:
Қызырдың мәңгі суын сия қылып,
Тамам күнді сауыт қып қойсам құйып,
Осы дүние тозғанша жазсам-дағы,
Бітіре алман ерніңнің сырын біліп…
Если превратив в чернила вечную воду Кызыра,
Наполнив ими чернильницу всех дней,
Я буду писать до скончания мира,
То и тогда не смогу познать всех тайн твоих губ…, –
хочу сказать, что при случае мы будем возвращаться к этой теме.
Кодаровская семерка
В эпосе «Торехан, сын Шынтаса» главный герой после пятидневного единоборства побеждает своего противника Кодара, бросает его в «глубокий сухой колодец» и сверху заваливает колодец «огромным как котел черным камнем». Младшая сестра героя помогает Кодару выбраться из колодца, становится его любовницей и вместе с ним борется против своего старшего брата. Это устойчивый мифологический сюжет, в большинстве случаев он представляет часть событий сказок, которые я назвал сказками о «ложных близнецах». В разных таких сказках разными оказались имена, облики, черты главного героя, его матери или младшей сестры и его противника. Поэтому, внимательно изучая свойства мифологических образов, в разных вариантах сюжета занимающих место Кодара, т.е. противника главного героя, можно выявить детали образа Кодара, которые были опущены в эпосе «Торехан, сын Шынтаса». Вместо Кодара:
· В сказке «Одноглазый дэв» участвует одноглазый дэв. Если вкратце пересказать сюжет, то главный герой в безлюдной степи увидел «позолоченный дом», выстрелом в глаз он ранил хозяина дома – одноглазого дэва, под седлом которого ходил вороной тулпар, – и бросил его в зиндан. Поверженный дэв стал любовником матери главного героя (Е 4-237). Дэв этот спит сорок дней подряд, а затем сорок дней бодрствует.
· В сказке «Путешествие подростка» три одноглазых дэва-жезтырнак (медный коготь), в одном из дворцов у них привязаны аргамаки, в другом в котле варится мясо, на стенах развешано оружие и доспехи. Главный герой убил двух дэвов-жезтырнак, третьему рассек наполовину висок и бросил его в зиндан, завалив камнем. Одноглазый жезтырнак становится любовником матери героя (Е 3-199).
· В сказке «Подлый старик» семь дэвов-жалмауыз (всепожирающих). Главный герой, оказавшись в их городе, увидел, как они варят в котле человеческое мясо, убил шестерых дэвов, седьмого сбил, нанеся рану в висок, скинул в колодец и завалил колодец большим мельничным жерновом. Открыв ключом все дома, в последнем герой обнаружил семь тулпаров, один из которых был пего-вороным. Оставшийся в живых жалмауыз становится любовником младшей сестры героя (Е 3-223).
· В сказке «Рожденный землей (вышедший из земли) богатырь Желим» сопериниками главного героя являются три дэва. Герой убивает двух из них, третьего бросает в колодец и наваливает на колодец огромный, как гора, камень. Хотя жилье трех дэвов описывается как дом («там»), в действительности речь идет о пятидесяти-шестидесяти домах или доме из пятидесяти-шестидесяти комнат: герой забирает у дэва связку из пятидесяти-шестидесяти ключей, но открывает лишь два дома, обнаруживая в одном из них оружие и доспехи, во втором – вороного тулпара (Е 4-46).
Это привычное ситуационное пространство: 40-41 комнатный дворец или город в 40-41 домов, вороной тулпар, развешанное оружие и доспехи, котел с мясом и др. Эта же обстановка описывается и в других сказках, отличается лишь образ хозяина дворца (города). Для нас сейчас важно соответствие образа одноглазого дэва (жезтырнака, жалмауыза) образу Кодара; актуальность темы колодца позволяет предположить, что все эти образы являются вариантами образа Кодара.
Еще один момент: число этих персонажей в разных вариантах один, три или семь. Таким образом, Кодар: а) обобщенный образ семи персонажей или образ, имеющий семь ипостасей, б) седьмой, самый сильный, самый последний (самый старший или самый младший) из семи одинаковых по свойствам персонажей. Таким образом, можно предположить, что существовал обобщенный (собирательный) образ семи персонажей.
1. Эти семеро представляют рыцарей-сери, охраняющих Изначальную Традицию или ее эманацию Торетам (символизируемый городом, дворцом, котлом и т.д.). Убийство героем шести из семи хранителей символизирует преодоление им шести из семи преград на пути к Изначальной Традиции, прохождение шести этапов инициатических испытаний. Ранение седьмого, последнего дэва и заключение его в зиндан / колодец означает, что пройдя шесть испытаний, главный герой лишь наполовину смог преодолеть седьмое, последнее препятствие. Вообще говоря, одним из фундаментальных принципов предказахской мифологии было представление о том, что последний этап не должен быть пройден. Тот же самый принцип присутствует в сюжете, когда Алып Каракус (Самрук) два раза глотает и изрыгивает главного героя, но в третий раз по разными причинам не делает этого. Преодоление последнего этапа – показатель совершенства, после этого человек трансформируется коренным образом. Отказ пройти последний этап означает, что герой не пытается сравняться с Богом, не дает дорогу своей гордыне.
2. .Кодаровская «семерка» представляет один из вариантов семерки, так же как и рассмотренные ранее «семь меченых», «семь плешивцев-тазов», «семь совершенных пиров». Таким образом, Кодар действительно может соответствовать Кыдыру (Хидру) в его функции тайного покровителя и наставника суфиев.
3. Здесь также присутствует календарный мотив. Заключение Кодара в колодце приходится на момент зимнего солнцестояния. Пятидневное единоборство Кодара с Тореханом, сыном Шынтаса (Шын Таза) , также приходится на пять дней («бес қонақ») во время зимнего солнцестояния. Кодар може рассматриваться в качестве образа, аналогичного таким образам как Қыран Қарақшы, Қамбар, Жезтырнақ, Ергежейлі (Тас-Тарақай) и др. Можно предположить, что он также является персонификацией одной из планет или календарных (зодиакальных или полярных) созвездий.
Если продолжить первоначальный единый сюжет, имеющий несколько сказочных вариантов, то Кодар вступает в связь с матерью или младшей сестрой героя, в результате чего рождается мальчик. Этот мальчик очень похож на главного героя, фактически, воспринимается как его близнец. Это событие может рассматриваться как древняя мифо-генеалогическая модель. В таком контексте Кодар представляет одного из генеалогических предков предказахов. Нельзя отрицать возможность, что на основе его имени сформировались эпонимы и этнонимы Қыдырбай, Құдуар, Кутригур, Котраг. Кодар является одним из семерых, что позволяет сопоставить его с Ичжини Нишиду древнетюркского генеалогического мифа, Ульгенем и Эрликом алтайского мифа.
Реконструируемый Кодар – хранитель Торетама, он персонификация одной из половин Большого Времени (вторую половину персонифицирует победивший его герой). Вообще говоря, Кодар является одним из владык Времени. Не могу утверждать, что полностью понял и разъяснил мифологический подтекст этого сказочного сюжета. Уверен, что существуют еще не проясненные свойства образа Кодара.
Комментарии:
«Аяқшы» – от каз. «аяқ» – чаша, миска. В казахском языке в соответствие словам «виночерпий», «саки» может быть поставлено слово «сабадар» (от «саба» – огромный бурдюк для кумыса, наделяемый сакральным статусом). Сабадар контролирует пополнение сабы, взбалтывает кумыс, разливает его гостям. – Пер.
По информации Т. Асемкулова, в Восточном Казахстане (Чубартау, Аягоз) еще в 60-70-ые годы колодцекопатели, отыскав подходящее для колодца место и приступая к рытью колодца, обращались за поддержкой к Кодару: «Кермек суды малға бер, / Тущы суды жанға бер…./ Йа, пірім Қодар, қолдай гөр» («Солоноватую воду дай скоту, / Пресную воду дай людям… / О, покровитель Кодар, поддержи»). Обращение это было длинным, включало перечисление поверхностных слоев земли. Другое название колодцев в этом регионе «Қодар қазған» – «Выкопанный Кодаром». Вообще, топонимика этого региона (Аягоз, Айгыз, Тансык) тесно связана с эпосом «Козы-Корпеш – Баян-сулу», в этих местах находится «мазар» Козы-Корпеша и Баян-сулу. Следующий свой труд С. Кондыбай собирался посвятить анализу этого эпоса, связывая его с данными древнегреческих историков, генеалогией найманов и т.д. Он начал собирать разные варианты эпоса, местные легенды, в том числе топонимические. Некоторая часть его соображений по этому вопросу содержится в книге «Гиперборея: родословие эпохи сновидений» (Алматы, 2003).
Перевод с казахского языка: Зира Наурзбаева
Иллюстрация: Малик Муканов. Синий всадник. Гобелен