Глава 1У. «ЕР-ТОСТИК»: РЕКОНСТРУКЦИЯ РИТУАЛА «ТРЕТЬЕГО РОЖДЕНИЯ».

Зира НАУРЗБАЕВА

Статья Т.Асемкулова о мифоритуальном сценарии «Жылан кайыс» имеет неоценимое значение также и потому, что позволяет на основе казахского фольклора реконструировать ритуал «великих мистерий». В этом плане наибольшие возможности представляет мифологическая сказка «Ер-Тостик». Возможности интерпретации этой сказки поистине беспредельны. Так, мифолог Е.Кокеев многие фрагменты этой сказки интерпретировал как зашифрованную информацию о реалиях, которыми занимается сейчас квантовая физика, а сказку в целом как космогонический миф. Историк Ю.Зуев обращает внимание на смыслы, связанные с этносоциальной организацией кочевых народов. Т.Асемкулов раскрывает некоторые эпизоды, как связанные с сексуальным символизмом в инициации (на этом аспекте символизма посвящения мы более подробно остановимся в следующем разделе работы). Поэт и публицист М.Акдаулетов рассматривает сказку «Ер-Тостик» как притчу о национальной ментальности и судьбе нации. С.Кондыбай вскрывает в сказке пласты, связанные с шумерской мифологией и с ритуалами бронзового века.[1]

В данной главе мы хотели бы обратить внимание на инициатический символизм этого мифа, ведь как указывает Р.Генон «…В силу конститутивной аналогии между Макрокосмом и Микрокосмом, инициатический процесс строго воспроизводит космогонический процесс. Вообще, особенностью всякой подлинной инициатической интерпретации всегда является ее не-исключительность. Напротив, она синтетически включает в себя остальные возможные интерпретации».[2]

Итак, у старика Ер-Назара было восемь сыновей, которые, чтобы спасти скот во время джута, откочевали и не вернулись к отцу. Умирающие от голода старик и старуха вдруг увидели , что на кульдыреуше (распорке) шанырака висит позабытый кусок вяленой конины – «тос» («грудинка»). Обрадовавшись, они сварили и съели ее, после чего у них родился необыкновенный сын, которого в честь о неожиданной находке назвали «Ер-Тостик». Ер-Тостик растет не по дням, а по часам, и в конце концов узнает о своих исчезнувших старших братьях, находит и возвращает их к отцу. Для отца один Ер-Тостик значит столько же, сколько старшие сыновья, вместе взятые.

Имя отца «Назар» означает «внимание», «концентрация» и представляет, в частности, технический термин суфизма. Чтобы ученик продвигался по Пути, учитель должен уделять ему духовное внимание – назар. О символизме шанырака как высшей точке формального мира, как центре-сердце космоса, «глазе Солнца», «Солнечной двери», точке перехода в небесный мир бесформенных идей говорилось в статье «Тенгрианство – изначальный ислам» Именно на шаныраке обнаруживается «тос» – грудинка. Если шанырак имеет символизм «сердца мира», то в этом же ключе можно говорить и о грудине, ведь непосредственно за грудной костью скрывается сердце.

«В макрокосме Эдемский сад одновременно центр и вершина земного состояния. Аналогично, Сердце, соответствующее в микрокосме Саду, есть и центр, и вершина человеческой индивидуальности. Еще точнее, Сердце пребывает в середине Сада, там, где растет Древо жизни и изливается Источник жизни. На самом деле, Сердце и есть именно этот Источник. Их тождество подразумевается арабским словом «айн», означающем одновременно «око» и «водный ключ»…, ибо Око, которое видит, это и есть Сердце,» — пишет исследователь суфизма М.Линкс.[3] В казахском языке, как и в арабском, Око и Источник называются одинаково – «коз». До сих пор в казахском Солнце называют «кунн1н коз1» – «глаз дня». Также существует выражение «кок1рект1н коз1» – «глаз груди», при этом имеется в виду «глаз сердца», духовное зрение. Слово «кок1рек» – «грудь» связано с морфемой «кок» – «небо», т.е. на уровне идиом прослеживается представление об единстве Макрокосма и Микрокосма. В традиции аркинского шертпе-кюя есть традиционный жанр «Кокейкест1» (дословно «разрезающий грудь», «выходящий из груди»). Кюйши, находящийся на пороге смерти, выражает в этом кюе свои самые заветные чувства и мысли, прощается с жизнью. А в прощальном обращении акына Кемпирбая к акыну Асету (Х1Х) присутствует символизм души-жизни-таланта – данного Богом залога, в виде птицы улетающей с груди умирающего человека.

Таким образом, уже сам зачин сказки, детали, связанные с рождением главного героя и его наречением, отсылают к эзотерическому символизму сердца. Кроме того, Ер-Тостик – девятый сын. Идеал человека в тенгрианстве выражен в поговорке «Сег1з кырлы, б1р сырлы», т.е. человек должен иметь восемь граней (способностей, искусств) и одну суть ( тайну, сердцевину). Сакральное число « 9» у сибирских тюрков имеет символизм «толык к1с1» – полный, завершенный человек. Можно было бы предположить влияние буддизма в таком символизме 8 и 1. Но как показывают исследования, число 8 имеет символизм инициационного пути в самых разных традициях. С учетом значения слова «кыр» как ребра, грани геометрической фигуры, поговорку можно раскодировать как образ четырехгранной или восьмигранной пирамиды с единственной вершиной – образ Мировой горы, а также инициатической, духовной иерархии. А.Дугин указывает, что в шумерском языке восьмиконечный крест или звезда имел значение «бог». В других традициях восьмиконечник имел сходное значение – Божество, Древо жизни, Мировое дерево, а в христианстве – вечность, онтологическую устойчивость, выход за пределы дольнего мира в неподвижную реальность мира горнего, в ангелическую реальность. С.Кондыбай сакральности чисел семь и девять рассматривает в связи с «шоқым таңба» – знаком шести- или восьмиконечной звезды, где «семь» и «девять» означают принцип, центр, из которого исходят лучи. Грудинка с прикрепленными к ней ребрами отдаленно напоминает звезду.

В древнеуйгурском языке слово «тос» было фонетическим вариантом древнетюркского «тор» – Мировое дерево, Млечный Путь, Закон, Государство, т.е. опять же мы возвращаемся к рассматриваемому М.Линксом символизму Дерева жизни в центре рая – Мировому Дереву. Иногда это Дерево жизни, Белое дерево – Береза в тюркском фольклоре изображается как кормилица, питающая своим соком – молоком оставленного в лесу младенца. Мотив Древа Жизни – Белого Потока – Млечного Пути у древних тюрков подробно рассмотрен Ю.Зуевым.[4] В сказке Ер-Тостик совершает Путь к корням Мирового Дерева и по Дереву вверх.

Кроме того, у казахов грудинка ритуально подается зятю, т.е. здесь содержится намек на положение Ер-Тостика как зятя. И действительно, в приданое жены он получает тулпара Шалкуйрука, верблюдицу Куба и доспехи Аксырмалы. Шалкуйрук является «кутом» (силой, благодатью, душой) лошадей тестя Ер-Тостика, верблюдица Куба – главой его верблюдов, а доспехи – родовыми. Символизм лошади как верхнего мира, как высшего (небесного) огня, верблюда как единства трех миров и временного цикла известен. О символизме оружия и доспехов говорилось выше. Кроме того, в некоторых версиях сказки Шалкуйрук изображается как имеющий 8 ног, что не только отсылает к вышеуказанному символизму числа 8, но и заставляет вспомнить восьминогого скакуна Вотана-Одина.

Убегая от Мыстан-кемпир, Ер-Тостик вместе со своим тулпаром проваливается под землю, попадает в царство Бапы-хана. Обычно принято толковать этот эпизод как падение в нижний мир. Но анализируя «Жылан кайыс», мы уже показывали, что подземное царство Бапы-хана является не нижним миром триальной структуры (верхний, средний, нижний), а праобразом мира, его зародышем, его сакральным центром, внутренним, если так можно выразиться, миром, инициатической пещерой. Если определять положение царства Бапы-хана по отношению к человеческому миру, то как это ни парадоксально, «подземный мир» оказывается ближе к небесному, верхнему миру, чем человеческий. Этот мир тонких форм и энергий, мир души, представляющий центр \ субъект плотного мира. Проваливаясь под землю и достигая дворца Бапы-хана, Ер-Тостик достигает центра мира, земного рая. Любую деталь этой сказки необходимо рассматривать как символ, и если смысл этого символа нам неясен, то только потому, что мы утратили символический язык казахской традиции.

Когда Ер-Тостик входит во дворец Бапы-хана, две змеи (дочь и сын змеиного царя) вползают в его рукава и выползают из-за пазухи, вползают за пазуху и выползают из голенищ. Обвитый двумя змеями в центре мира Ер-Тостик становится подобием кадуцея – жезла Меркурия, изначально представлявшего деревянный пастушеский посох гиперборейского Аполлона, обвитый двумя смотрящими друг на друга змеями (греческое название «кадуцея» «керюкей» созвучно казахскому «курук» – деревянный шест конного пастуха). Кадуцей – один из символов мировой оси. Как и двойная спираль он отражает двойственный характер космических сил, соответствующий промежуточному характеру мира «тонких» проявлений, который является местом встречи небесных и земных влияний. В древнем Риме в инициационных мистериях П в.н.э. патроном мистерий становится Сабазий – древний бог фракийцев. Современной науке почти неизвестна исконная религия фракийцев. Историк Е.Кокеев в свое время доказывал, что фракиец Спартак является тюрком, кочевником (если учесть замещение «ф»\ «т» и то, что гласные на письме часто опускались, то «Фракия» могло звучать несколько по-другому). Кульминационным моментом римских мистерий в честь Сабазия по описанию христианского автора Климента Александрийского, было испытание змеей: ее вводили неофиту через грудь, и она выползала снизу.[5]

Чтобы выполнить поручение Бапы-хана, Ер-Тостик отправляется в путь, где к нему присоединяются поджидающие его «великаны и мастера подземного мира», обладающие разного рода сверхъестественными качествами. В индуизме есть представление о «сиддхах» – экстраординарных способностях, приобретаемых в ходе духовного роста – телепатия, левитация и т.п. В народном сознании сиддхи часто персонифицируются как духи и демоны. Человек не должен привязываться к сиддхам, иначе его духовный рост остановиться. После того, как Ер-Тостик выполнил поручение, его друзья оставляют его.

О символизме трех арканов, натянутых поперек пути победившего в байге Шалкуйрука, во втором параграфе первой главы диссертационного исследования «Мифоритуальные основания казахской культуры» было высказано предположение, проводящее параллель между этими арканами и нитью судьбы, а также тремя душами Шалкуйрука. Если учесть представления о том, что каждый из миров дарит живому существу одну из его душ, и о том, что душа и тело существа связаны между собой невидимой нитью, возможно, что арканы эти имеют отношение к символизму сутратмы – нити, связующей миры в индуизме.[6] Тогда три аркана можно было бы соотнести с тремя мирами. Шалкуйрук говорит Ер-Тостику: «Если я разгорячившись в беге, порву все три аркана, то я не смогу остановиться, и ты меня больше не увидишь. Если ни один из арканов не порвется, то я упаду на землю и умру. Если трехслойный аркан порвется частично, я смогу остановиться, и даже если упаду на землю, душа опять вернется ко мне, не теряй надежду». То есть тулпар, который в некотором смысле представляет ипостась героя, его дух, обязательно должен порвать трехслойный аркан, но частично. Если символизм этого аркана действительно имеет отношение к нити, связующей миры, то слова Шалкуйрука можно толковать так. Поскольку речь идет об инициационных испытаниях, то герой (его ипостась – тулпар) должен преодолеть ограниченность, привязанность к плотному миру (и возможно миру форм вообще, ведь необходимо порвать один или два аркана). Если он не сможет порвать ни одного из арканов, то его ждет смерть (неудача в инициации символически означает привязку к миру плотных форм – миру смерти, гробнице). Если он порвет все три аркана, то в своем преодолении он уйдет за пределы трех проявленных миров, в трансцедентность, станет полностью недоступен.

В речи Шалкуйрука употреблено идиоматическое выыражение «кудер узбе», означающее «не теряй надежду». Но дословно оно означает «не рви кудер». По-казахски «кудер1» – это замша. В толгау жырау ХУШ века Актамберды «Кулд1р-кулд1р к1с1нет1п», в котором выражается идеал жизни воина-кочевника, есть фраза «Прицепив замшевый шнур, оденем ли мы камкап?!», где камкап – драгоценный материал из шерсти. За Х1Х и ХХ века казахи настолько утратили воинские традиции, что многие фразы из устной литературы прежних времен, связанные с воинским одеянием, воинскими чинами и наградами, оказываются непонятными даже этнографам. Загадочный «замшевый шнур», о котором упоминает Актамберды-жырау, — это еще один забытый символ. Кстати, у некоторых североамериканских племен во время посвящения в воины юношам делали параллельные надрезы кожи на груди, через эти надрезы протягивали кожаные шнуры, которые привязывались к тотемному столбу (образу Мировой оси). В боевом танце посвящаемый должен был рывком отпрыгнуть от столба, чтобы привязанные шнурами к столбу полосы его кожи порвались. Не сумевший сделать это юноша считался не прошедшим инициацию и был обречен умереть у столба от голода и кровопотери. Рваные шрамы на груди прошедшего инициацию были напоминанием о испытании, символом статуса взрослого воина, полноценного члена племени. В североамериканском инициационном ритуале речь явно идет о общечеловеческом символизме нити, связующей миры, и о преодолении привязки к миру (или одному из миров). Конечно, нет никаких оснований проводить прямые параллели казахских символов трехслойного аркана и замшевого шнура с североамериканским индейским ритуалом, но иногда поражает детальное сходство тюркских и североамериканских обычаев, тем более что генетическое родство тюрков и некоторых североамериканских племен доказано наукой. И если в «Жылан кайыс» речь идет о змеиной коже – материальном теле, то и «замша» – это кожа, и в индейском ритуале кожаные веревки должны порвать полосы кожи посвящаемого. То есть речь идет не о схожести ритуалов, а о некоем едином или схожем комплексе символических идей и концепций, лежащих в основе этих ритуалов.

Добывание Шалкуйруком со дна бездонного озера огромного ( в 40 обхватов) драгоценного казана отдаленно напоминает добывание богами и асурами чаши с напитком бессмертия со дна океана, а также добывание Гильгамешом растения бессмертия со дна океана и жемчужины в гностическом «Гимне жемчужины», т.е. речь идет о извлечении бессмертной сущности со дна океана – из глубин плотного мира. Казан возможно представляет аналог жертвенной чаши, сердца и т.п.

Попытка сжечь Ер-Тостика и его друзей в запертом железном дворце может быть проанализирована в космогоническом аспекте[7], а также может быть сравнена с распространенным мотивом героя (божественного ребенка, Христа с тремя отроками) в огненной печи. То есть эпизод можно параллелно интерпретировать в космогоническом и инициационном аспекте. Испытания Ер-Тостику и его спутникам организует Темир-хан, чье имя означает «Железо» и в более широком смысле «металл». Т.е. здесь содержится намек на мотивы огня и кузницы, инициационные испытания, связанные с кузнечным искусством, о которых говорилось в предыдущей главе.

В благодарность за выполненное поручение Бапы-хан отдает Ер-Тостику свою дочь, т.е. Ер-Тостик становится еще и зятем Бапы-хана. Кстати, и в «Жылан кабыкты жигит» юношу к Бапы-хану приводит его дочь. С благословения Бапы-хана Ер-Тостик отправляется к двери, ведущей в надземный мир. Дорога к этой двери длиной в 6 месяцев так тяжела, что в дороге умирают дочь Бапы-хана и спутники, данные царем подземного мира. Выживают только Ер-Тостик, Шалкуйрук и одна невольница. Напомним, что в «Жылан кабыкты жигит» возвращение джигита в свой мир происходит так просто, что и не описывается: одарив джигита, Бапы-хан просто предлагает ему вернуться к людям. Затем, возникает вопрос, почему провалившись под землю Ер-Тостик с Шалкуйруком не попытались выбраться в свой мир там же, через дыру, в которую они провалились, а отправились к Бапы-хану, затем по его поручению проделали долгий путь к Темир-хану и обратно, а уж потом начали страшный путь к двери, ведущей на поверхность мира, тем более что эта дверь на деле представляет дыру в небосводе, не более доступную чем дыра, в которую они провалились. Логично было бы сделать вывод, что дверь, к которой стремится Ер-Тостик, это некая другая дверь, а не та дыра, в которую он провалился, и не тот лаз, через который к Бапы-хану попал джигит в мифе «Жылан кабыкты жигит», и что путь к этой двери не просто тяжел, а закономерно пролегает через ставку Бапы-хана.

Устав от долгого пути, Ер-Тостик с выжившими спутниками засыпает у родника, рядом с которым растет Байтерек. Он просыпается от какого-то шума и видит, как вверх по дереву к гнезду с птенцами ползет дракон. Выстрелом из лука Ер-Тостик убивает дракона. Вдруг поднимается буря, начинается дождь с градом, слышится свистящий голос, и на вершину дерева садится Алып Кара Кус (Огромная черная птица) – Самрук. Самрук настолько огромна, что длина ее одного крыла представляет путь длиной в месяц. У Самрук две головы – птичья и человеческая. Она хватает Ер-Тостика и пытается проглотить его. Но птенцы не дают ей сделать это, заставляют вырыгнуть Ер-Тостика, объясняя, что он – их спаситель. Самрук падает в ноги Ер-Тостику и становится его другом. Оказывается, Самрук откладывает яйца один раз в год. Когда она улетает далеко от гнезда в поисках пищи, дракон нападает на ее птенцов. Самрук летела к гнезду, ожидая, что и в этот раз ее птенцы погибли, заранее оплакивая их. Буран – это ветер от ее крыльев, дождь с градом – ее слезы. Благодарная Самрук посадила Ер-Тостика на крыло и вынесла его на поверхность земли через «тесную дырку».

Байтерек, у корней которого изливается родник и обитает дракон, а на вершине расположено гнездо Самрук – это типичное описание Мирового дерева. Можно сказать, что Ер-Тостик предпринял свой долгий путь, чтобы прийти к Мировому Дереву и получить помощь Самрук. (Кстати, в инициационном тексте иранской суфийской школы Сохраварди человек совершает Путь во Мраке, познав все ужасы и печали, чтобы смочить свою кольчугу водой из родника, бьющего у корней Мирового Дерева. Кольчуга, как уже указывалось, представляет метафору физического тела. Смачивая ее водой, человек в результате духовного пути, уже при жизни начинает отделять себя от своего материального тела, так что меняется его отношение к смерти).

Дверь в надземный мир, к которой так долго стремился Ер-Тостик и к которой его доставляет Самрук, как можно предположить, находится где-то вверху, там, где ветви Мирового дерева поднимаются к небу, там, где в ветвях Мирового Дерева висит круглый плод – диск Солнца.

Р.Генон указывает, что если вхождение в пещеру представляет символ «малых мистерий», «второго рождения»,то «третье рождение», «великие мистерии» представляют выход за пределы мира форм, космоса в целом и символизируются конечным выходом из пещеры. Пещера «…заключает в себе лишь те возможности, которые присущи «космосу», их то посвящаемый и должен превзойти в этой новой фазе своего существа, «второе рождение» которого в действительности было всего лишь исходной точкой. Здесь, естественно, некоторые отношения оказываются модифицированными: пещера снова становится «Гробницей», не только в силу своего «подземного» положения, но потому, что весь «космос» – это в некотором роде «гробница», из которой человеку теперь надлежит выйти; «третье рождение» обязательно предваряется «второй смертью», т.е. смертью для космоса»[8] Для находящегося в профанном мире, вне пещеры, т.е. для непосвященного пещера предстает как центр мира, как единственное освещенное место, притом освещенное именно изнутри. Но для того, кто проник в пещеру, прошел через «второе рождение» и находится на пути к «второй смерти», смерти для космоса, с учетом «внекосмических», «надкосмических» возможностей, пещера становится относительно темной. Относительно не внешнего, профанного мира, но относительно к тому, что находится над пещерой, над ее сводом во «внекосмической» области. «И тогда, согласно этой новой точке зрения, внутреннее освещение оказывается лишь отражением света, идущего извне, сквозь «крышу мира», через «солнечную дверь», т.е. «око» космического свода или верхнее отверстие пещеры». [9]

Итак, если посвящаемый в малые мистерии» попадает в пещеру, символизирующую космос через внешний вход, то посвящаемый в «великие мистерии» покидает «инициатическую пещеру», выходя из мира форм, через отверстие, расположенное в своде пещеры, через «око» космического свода, через солнце. Об этом символизме «выхода из космоса» мы уже писали в работе «Тенгрианство – изначальный ислам в наследии жырау», анализируя «Хвалебную песнь» Казтугана-жырау. «Прохождение через петлю» курука, выход из юрты через шанырак, пробивание стрелой (копьем) золотой мишени или прохождение стрелы через кольцо – все это символы «прохождения сквозь солнце», выхода из мира форм через солнечную дверь. Казтуган-жырау в анализируемом жыре предстает не просто как осуществивший этот выход, но и как мастер инициации. Кстати, юрта представляет идеальную модель «инициатической пещеры»: дверь юрты – вход в пещеру из профанного мира, сама юрта – сакрализованная модель космоса, шанырак – солнечный диск, «Око мира». Шанырак аналогичен «камню свода», «ключевому камню» каменного свода.

Солнце и есть та дверь, через которую Ер-Тостик покидает подземный мир Бапы-хана. Если миф «Жылан кабыкты жигит» представляет сценарий «малых мистерий», то в «Ер-Тостике» герой не только достигает центра мира, но и совершает движение вверх по Мировому дереву, он выбирается из подземного мира через дверь в его своде, своде пещеры. Ер-Тостик из профанного мира попадает в инициатическую пещеру, а через дверь в ее своде выходит за пределы мира форм, за пределы проявленного космоса.

Путь Ер-Тостика от ставки Бапы-хана до корней Мирового Дерева занял шесть месяцев. В общем-то дворец Бапы-хана находиться в центре тонкого мира, т.е. он должен быть расположен непосредственно рядом с Деревом. Но само это указание на шестимесячный путь очень важно. Как уже отмечалось, в «Жылан кабыкты жигит» и в «Ер-Тостике» путь от входа в подземный мир до ставки Бапы-хана особо не описывается, т.е. их можно считать расположенными совсем рядом. Тогда шестимесячное расстояние пролегает между входом в подземный мир из профанного и выходом в надкосмический мир. В традициях многих народов «малые мистерии» называются «вратами людей», “путем людей», а «великие мистерии» «вратами богов», «путем богов». Они соотносятся с летним и зимним солнцестоянием соответственно. Как известно, временной промежуток между этими солнестояниями составляет шесть месяцев. [10]

Итак, как это ни парадоксально, но проваливаясь из земного мира в подземный, Ер-Тостик попадает в мир тонких форм, а выбираясь на поверхность земли, он не возвращается в обычный человеческий мир, мир плотных форм, а выходит за пределы космоса, мира форм, в небесный мир надиндивидуальных состояний, в мир вечных архетипов, мир духа. Такой символизм является достаточно распространенным. Например, в иудейском гнозисе состояние инициатического погружения в тонкий мир передается через характерные выражения «погрузиться в Меркабу», «утонуть в Меркабе». Речь идет о скрытности, невидимости тонкого мира, который расположен за завесой материального и плотного. Изображение тонкого мира как расположенного внизу, под землей также указывает на его «внутренность», субъектность, центральность по отношению к плотному миру, на его расположение в глубинах материально проявленных существ, внутри их сердец. «Поэтому спуститься под землю инициатически означает погрузиться во внутренние сферы, вглубь души…С этим сюжетом связаны также многочисленные предания о подземных городах, где живут бессмертные».[11]

Если учесть, что в абсолютном смысле тонкий мир находится между небесным (духовным) и плотным (телесным) мирами, то поднимаясь вверх, к двери в своде тонкого мира, Ер-Тостик логично достигает верхнего мира. Во многих традициях небесный духовный мир отделен от мира форм (тонких и плотных) «небесной твердью», «каменным небосводом» и пр. В этом небосводе есть отверстия, через которые в мир форм льется свет небесного мира. Эти отверстия – светила и звезды. В тюркском фольклоре конкретно Полярная звезда представляет собой отверстие, через которое можно покинуть мир форм. Солнце также представляет «глаз Света» – «көз» – источник, через который пробивается высший свет. Когда Самрук через «тесную дыру» выносит Ер-Тостика на «поверхность земли» («жер үстi”, “жер бетi”), то имеется в виду, что Ер-Тостик выбрался на “небесную твердь”, оказался снаружи-сверху мира форм. Выход за пределы тонкого мира Ер-Тостик осуществляет в два этапа: достигает центра тонкого мира и затем поднимается вверх.

То, что Ер-Тостик не вернулся в обычный мир, а поднялся в небесный мир вечных архетипов, подтверждает и следующая деталь. В фольклоре достаточно регулярно присутствует мотив, когда герой, по каким-то причинам попав в другой мир (мир тонких форм) и проведя там некоторое время, возвращается к себе и обнаруживает, что в человеческом (плотном) мире прошло не три дня и не три года, а тридцать лет или века. Семья его умерла, от дома остались развалины. Часто, герой сохраняет молодость и возможность вернуться в тонкий мир, покуда он сидит верхом и не коснулся ногой земли. Если, забывшись, он прикасается к земле обычного мира, он опять становится ее обитателем, подчиняющимся его законам.[12] Мгновенно он превращается в дряхлого старика. Этот фольклорный мотив передает тот факт, что время движется по-разному в плотном и тонком мире. В “Ер-Тостике” герой в тонком мире совершает трудные многомесячные переходы, гибнут его спутники, сам он на много лет оказывается заключенным в зиндане, так что он возвращается к своей невесте глубоким стариком. Но при встрече с Кенжекей они оба молодеют, т.е. можно говорить о возвращении в мир вечных архетипов или в мир циклического времени.

Когда Ер-Тостик отправился в путь, Кенжекей загадала, что ее многократно обвернутый вокруг талии платок-пояс размотается и упадет к ногам, а верблюдица Куба принесет верблюжонка в тот день, когда Ер-Тостик умрет или от него будет получена весть. Если верблюдица символизирует мир в единстве его пространственно-временных характеристик, то рождение верблюжонка (вынашиваемого ровно один цикл – 12 месяцев) – рождение нового мира, нового цикла. Разматывание пояса-платка может иметь значение завершения цикла, выход из циклического времени, с одной стороны, и выход за пределы человеческого “Я”, с другой. Нареченная, возлюбленная в казахском эпосе имеет семантику изначальной, высшей цели человека.[13]

Конечно, не все детали сказки с первого прочтения укладываются в общую схему. Так, например, совершенно темным остается для нас эпизод попадания Ер-Тостика в плен к сыну Мыстан-Кемпир Шоин Кулаку, его пребывание в зиндане, спасение оттуда благодаря помощи Самрук и т.д. В “Алпамысе” батыр выбирается из зиндана, когда у его тулпара хвост отрастает так, что он достигает дна колодца. В “Ер-Тостике” присутствует эпизод, когда во время испытаний в подземном мире хвост Шалкуйрука отрастает так, чтобы он мог вытащить огромный казан со дна бездонного озера. Но из зиндана Ер-Тостик выбирается по-другому, и несомненно это имеет свое значение. Можно также отметить следующую закономерность: Ер-Тостик попадает в подземный мир, убегая от Мыстан-кемпир (морфема “мыс” – медь), попадает в плен к ее сыну Шоинкулаку (“чугунное ухо”). Возможно, это имеет отношение к символизму металлов (четыре века, семь планетных сфер и т.д.). В эллинизме порядок этих сфер в восходящем порядке таков: Луна – серебро, Меркурий – ртуть, Венера – медь, Солнце – золото, Марс – железо и т.д. [14] Выстраивается схема: бегство от Мыстан (медь), прохождение “сквозь Солнце” (золото), попадание в плен и борьба с Шоин-Кулаком (железо). Душа Шоин-Кулака существует в виде восьми птенцов в сундуке в животе черной козы… Выше уже говорилось о символике числа “восемь”, связанного с высшим, небесным миром. В книге Ж.Каракузовой и М.Хасанова “Космос казахской культуры” выдвигается гипотеза о символизме козы как “ничто”. Т.е. возможно в этом эпизоде речь идет о еще более высоких ступенях инициации.

[1] Кондыбай С. Гиперборея: родословие эпохи сновидений, с.580-581.