В 20 веке в казахской музыке творили два великих Сугура: кюйши Сугур Алиев – основатель каратау-созакской домбровой школы и Сугур Бегендикулы – продолжатель мангыстауской эпической традиции. Жырау Сугур был младше своего тезки ровно на один мушель, т.е. на двенадцать лет. Он родился в 1894 году, умер, как и старший Сугур, в возрасте 80 лет, в 1974 году.
Терме Сугу
ра Бегендикулы, созданное во второй половине 60-х, изображает идеальный мир казахской традиционной культуры. Жырау, которому уже было за 70, вспоминает или представляет, как он с блеском въезжает в аул на родной земле, как радостно встречают его старшие родственники, как их красавицы-жены кокетливо просят Сугура петь еще и еще, как молодежь скачет по степи, разнося радостную весть о приезде знаменитого жырау, созывая соседей на его выступление, как невестки, стесняясь приблизиться к музыканту, издалека пытаются разглядеть редкого гостя, как для него готовят лучшую юрту, накрывают богатый дастархан, как девушки с почтением, надеясь получить благословение-бата, наливают ему чай, ведь жырау будет петь всю ночь до рассвета, временами отхлебывая из чашки, чтобы смягчить горло. Не только публика соскучилась по Сугуру, но и он сам истосковался по ней и по своей родине – Мангыстау.
Терме Сугура известно в разных по продолжительности вариантах под разными названиями, самый объемный вариант «Прощание Сугура с народом при отъезде из Хорезма».
Дело в том, что соплеменники и земляки Сугура не приняли Советской власти, сопротивлялись ей с оружием в руках, а в 20-х–30-х начался исход адайских родов из Мангыстау. Они покидали овеянный мифами и легендами, омытый кровью предков полуостров, прорываясь с боями через заслоны чекистов в Турмению, Узбекистан и Иран. Об обстановке тех лет, накале репрессий красноречиво свидетельствует такая деталь: вторая жена Сугура Улболсын была родом из богатой семьи, и ее то и дело приходилось прятать от отрядов ОГПУ, заворачивая в кошму.
Сугур Бегендикулы в 1930 ушел в Туркмению вместе со своим родом ескельды и смог вернуться на родину лишь в 1968 году. На чужбине 
прошли его лучшие годы. Конечно, «чужбина» в данном случае понятие относительное, ведь жырау находилась в кругу соплеменников. К тому же его искусство получило широкое признание не только среди казахов, но и среди туркмен, каракалпаков, узбеков. С музыкантами этих родственных тюркских народов Сугур состязался и дружил, ездил с выступлениями.
И все-таки жырау тосковал по Мангыстау. К тому же жизнь в Туркмении была нелегкой. Сугуру, как и остальным, приходилось браться за любую работу, например, собирать хлопок. Для традиционных казахов, считавших унижением пройтись пешком, это было трудно не только физически, но и морально. Но самым большим ударом для Сугура была смерть его призванного в Красную армию сына и ученика Ескуата. Сугур посвятил несколько произведений пропавшему без вести под Сталинградом первенцу. Эти его творения несли утешение людям, десятилетиями терявшим близких в репрессиях, голодоморе, на войне…
Сугур с возрастом отошел от исполнения героических сказаний, но судьба традиции до самой смерти тревожила жырау. В 80-летнем возрасте он создает объемное произведение, в котором не только вспоминает о своей жизни, о том, как 50 лет радовал своим искусством слушателей, прощается с ними, но и выражает страх за будущее священной традиции.
У казахов музыкальный инструмент воспринимался как одушевленное существо. Домбра Сугура, которая сейчас находится в его музее в Кызылсае, имеет собственное имя Кесікбас, связанное с ее необычной формой. У домбры очень короткий, как бы срезанный внизу корпус. Благодаря этому домбру можно было установить вертикально, а не прислонять или подвешивать к стене, как обычно делают. Кроме того, как рассказал исследователь творчества жырау Султан Кадыр, домбра Сугура была предназначена для походов, гриф отделялся от корпуса, и инструмент можно было компактно уложить в чехол. Такая домбра была прежде у жырау Калнияза.
Сугур придал своему произведению форму айтыса, в котором между собой спорят сам жырау и его домбра Кесикбас. В спор вмешиваются струны, чтобы напомнить о своих заслугах и примирить спорщиков. Жырау отождествляет домбру с сакральной традицией, которая не должно умереть. Но кто переймет ее? Найдется ли достойный преемник? Или тысячелетней традиции суждено угаснуть? В заключение от имени домбры звучат слова:
Енді мені ұстайтын,
Талмайтұғын ер керек,
Ер намысын тұтатын,
Алқалы Адай ел керек!….
…Сен кетеріңде дүниеден
Келіндерге айтып кет,
Бекітіп бізді сандыққа,
Әдемілеп сақтап сала кет…
Айтқанды қылып бір Алла,
Шариғатқа сиятын
Табылып жатса жолдары,
Жақтырмасаң да молданы,
Қорлатпай бізді жаманға,
Мазарыңа бірге ала кет!
Теперь нужен истинный герой,
Который унаследует меня,
Нужен дружный адайский род,
Который поддержит героя!
… Перед своей кончиной
Напомни невесткам,
Чтобы положили в сундук и
Бережно хранили нас…
Или же, если будет на то воля Аллаха,
Если это не противоречит шариату,
Хоть и недолюбливаешь ты мулл,
Найди возможность,
Не дай унизить нас ничтожеству,
Забери с собой в могилу!
Сугур Бегендикулының Термесі орындауында Амандық Көмековтың тыңдау
Послушайте Терме Сугура Бегендикулы в исполнении Амандыка Комекова