ЗАКИРЬЯН АМИНЕВ
«Миф – это священное сказание о том, как мир и человечество обрели нынешний вид» [10. С.114]. Основной смысл мифологии — превращение хаоса в космос, причем космос с самого начала включает ценностный, этический аспект» [19. c.169]. В мифологической картине мира космогонические процессы являются одним из главных концептуальных моментов.
В архаическом эпосе «Урал батыр» нашли свое отражение космогонические воззрения 
древних предков башкир. Здесь основное внимание уделено происходящим во времена мифические (по-башкирски — «борон-борон борондан» или же «әльмисактан») процессам сотворения пространства и времени, Мира в целом, появлению человеческого общества, социальных и морально-этических норм, то есть, эпос является результатом поиска древними предками башкир ответов на вопросы: «кем, когда и как был создан мир и человек в нем?».
Материалы башкирской мифологии показывают, что в начале не было ничего кроме мглы, называемого по-башкирски монар. Если же миру суждено исчезнуть, то он исчезнет опять же в мгле / монар. В этой мгле появляется «туман, облако», которые превращаются в мировые воды, в водный хаос, указанный в эпосе «Урал батыр» как «дингеџ» («море») [4. С.265]. Этот «диңгеҙ» не какое-то конкретное море, имеющее определенные границы. Данное «море» (диңгез), окружающее некое место (по-башкирски: «бер урын»), надо понимать как мифическое безбрежное «море-океан», первоначальный водный хаос, не имеющий категорий количества и качества. Он везде и всюду. Он безграничен, не упорядочен, не организован, аморфен, безвиден. «Дингеҙ», описанный в эпосе «Урал батыр», мы должны понимать как просто аморфная «вода». В башкирском языке для обозначения воды есть слово «һыу», но в мифологии и в фольклоре в целом, для усиления количества, объема и всеохватывающего характера водного хаоса, очень часто упоминается «море». Человечество на протяжении многих тысячелетий олицетворяло вечно развивающуюся материю в образе бурлящего, изменчивого моря, текучей воды, не имеющей определенной установившейся формы [24. с.169]. По мнению С.С.Аверинцева, вода в мифологии многих народов мира – «первоначало, исходное состояние всего сущего, эквивалент первобытного хаоса [1. С .240].
В древних воззрениях башкир водная стихия характеризуется двойственно. С одной стороны, она враждебная человеку среда, не пригодная для жизни, и там властвуют существа, противостоящие всему живому. С другой же стороны, царь подводного мира одаривает земного батыра скотом и другим богатством. Такая двойственность обнаруживается, например, в эпосах «Акбузат», «Заятуляк и Хыухылыу», в предании «Кук Ирендык буйында» и др., в которых царь подводного царства щедро одаривает башкирских батыров многочисленными табунами прекрасных коней и другого скота. Однако в начале повествования, прежде чем одарить батыра богатством, владыка подводного мира и все подчиняющиеся ему существа, всегда бывают настроенным к батыру, пришедшему в их мир, резко враждебно.
В мифологических представлениях многих древних народов, суша со всех четырех сторон окружена первоначальным хаосом-морем. Например, древние китайцы были уверены в существовании мировых вод, окружающих ойкумену. В мифах североамериканских индейцев чероки, земля – это огромный четырехугольный остров, плавающий в безбрежном океане воды. Интересные космологические сведения содержатся в письме Ышбара-кагана (Шаболио) суйскому императору, написанном в 585 году, где Земля описывается в виде четырехугольного (квадратного) пространства, населенный по краям народами, враждебными тюркам и за пределами обитаемой суши лежат четыре моря, которые являются как бы абсолютным пределом мира [15. С.245].
В эпосе «Урал батыр» «бер урын» (переводимый на русский язык как «некое место» или «некая точка»), где появляются первые люди, также окружен со всех четырех сторон морем. Данный «бер урын», с которого начинается процесс творения мира, символизировал собой также и первоначальную нерасчлененность. К нему неприложимы такие определения как «верх», «низ», «правое», «левое», «перед», «зад». В этом укромном месте «бер урын» невесть откуда появляются Янбирде (муж) и Янбика (жена). Исходя из того, что эпосе нет объяснения — откуда, как, каким образом появились эти два персонажа (Йанбирде и Йанбика), а также того, что у обоих имя связано с понятием «душа» (йан), есть основание думать, что они являются башкирским вариантом мирового духа, материализовавшегося в виде Шульгана и Урала. Хотя в эпосе Янбирде и Янбика описываются как вполне земные люди, мы должны помнить, что речь идет об очень архаической эпохе. Человек в ту далекую пору господства мифологического мышления не мог представить такую нематериальную субстанцию «душа» — как нечто неосязаемое, «как нематериальное начало жизни, нечто неуловимое, лишенное плоти и определенных форм, способное существовать отдельно от тела» [24. С.50]. Для него «душа» всегда была с конкретным материальным содержанием, например, в виде мухи, бабочки и т.п. Поэтому души, данные в образах Йанбирде и Йанбика, у создателей эпоса и действуют как вполне земные люди, хотя и являются пока еще нематериализовавшимся духом. Только вселившись в Шульгане и Урале, эти души (Янбирде и Янбика) становятся, как бы, говоря юридическим языком, дееспособными, становятся способными на различные действия, поступки, движения и т.п.
Представления о первичности нематериального духа, впоследствии переходящего в материальное — обнаруживаются у многих народов. Например, в древнекитайском мифе о сотворении Мира, повествуется о глубокой древности, когда не было ни Неба, ни Земли, а окружающее пространство представляло собой мрачный и бесформенный Хаос. В беспросветном Мраке постепенно родились два больших духа Ян и Инь, которые постепенно в борьбе начали упорядочивать Мир. Дух Ян стал управлять Небом, а дух Инь – Землей. Так был создан окружающий мир [14. С.191]. В Библии сотворение мира начинается с того, что «дух Божий носился над водой» (Бытие, I, 2). Подобно китайской мифологии, где первоначально появляются два больших духа Ян и Инь, и в башкирском эпосе «Урал батыр» первоначально появляются два духа — Йанбирде и Йанбика, которые после появления движения материализуются в образе Шульгана и Урала.
Из рассказа Янбирде своим сыновьям о событиях после всемирного потопа, можно понять, что место, где они появились с Янбикой, было влажное, озерное, болотистое [3. С.39].
«Болотистость, влажность» характеризуют состояние переходности. В эпосе «Урал батыр» через «болото» как символ хаоса отражается основная идея мифологического мышления, что мир до начала акта творения был нерасчлененным. В башкирском фольклоре в качестве маркеров хаоса, кроме болота, иногда выступают: «томан»(туман), «монар» (мрак, мгла), «болот» (облако). Например, очень часто наступление смерти, хаоса описывается как поглощение мира туманом и мглой или оставление всего под снегом. Если «туман», «мгла», «облако» — это символы нерасчлененности воды и воздуха, то «болото» — нерасчлененность воды и земли. Необходимо отметить, что ни один из рассмотренных маркеров хаоса не противоречит другому. На стадии раннего синкретического мифопоэтического мышления они, скорее всего, с одной стороны, входили на равных правах в общую развернутую характеристику хаоса, а с другой стороны каждый из них, взятый в отдельности, подразумевал эту характеристику во всей ее полноте.
Как необходимое условие возникновения мира «туман» упоминается и в древнегреческих мифах, где Хронос создает из эфира и из «темного тумана», наполняющего хаос, «серебряное яйцо» [24. С.149]. Представление о хаосе одновременно как: «вода», «туман», «болото», встречается также у угроязычного народа манси, у которого Вселенная также появляется из такого же нерасчлененного, болотистого состояния. В космогоническом мифе манси говорится: «Не было ни деревьев, ни суши, везде была вода, везде туман [17. С. 9].
По ходу разворачивания событий в эпосе «Урал батыр», со слов волшебной птицы Хумай, можно понять, что до того как в водном хаосе появился этот «бер урын»/ «некое место», над этим безбрежным морем-хаосом ранее всего живого в мире появляется царь птиц по имени Самрау, который начинает искать себе пару. Однако никого и ничего он найти не смог. Он один на свете, а под ним безбрежное море. После долгих поисков, он находит себе пару – Солнце и Луну, на которых и женится. Из контекста эпоса мы можем предположить, что Самрау — это само Небо. Известно, что в пору складывания мифологических воззрений у древних людей имена их богов-демиургов обозначали то, чем они являлись на самом деле. Еще Зенон, говоря об именах древнегреческих Титанов-создателей мира, говорил, что «имена Титанов всегда обозначали элементы мира. Кой…обозначает качество…, Крий…- царствующее и повелительное начало; Гиперион…- движение вверх…если же речь идет обо всем легком, которое по своей природе стремится верх, будучи освобождено…- эту часть он назвал Напетом» [21. С.260]. Известная исследовательница древнеиндийской мифологии М. Ф. Альбедиль, по поводу древнеиндийских божеств пишет: «Богом какого-либо явления» в древности чаще всего обозначалось само это явление: богом грома называли гром, богом дождя – дождь и т.д. [2. С.57]. Русский философ А.Ф.Лосев, исследуя образ древнегреческого божества Гефеста, пришел к выводу, что Гефест – это не просто обыкновенный земной кузнец, а есть само подземное царство, подземный мир [18. С. 31-32].
Данная закономерность действовала, думается, и в башкирской мифологии и под именем Самрау древние предки башкир подразумевали само Небо, то есть Самрау — это олицетворение самого Неба. Таким образом, в эпосе «Урал батыр» после появления из мрака (монар) водного хаоса (дингез) внизу, наверху появляется небо (Самрау), а потом и его жены — Солнце и Луна.
Космогонические мифы башкир описывают становление мира как результат последовательного появления основных бинарных оппозиций. На две части разделены не только Мир (Донъя), но и все в нем имеющееся – люди, животные и растительный мир, цвета и числа и т.д.: вода – суша, земля-небо, мужчина – женщина, чет — нечет, белый — черный и т.п. Бинарные оппозиции относятся к разряду универсалий. По-видимому, все человеческие сообщества, как нынешние, так и прошлые, делают различие между «мужским и женским», «жизнью и смертью», «днем и ночью», «светом и тьмой» и т.д. [10. С.115-116].
Посредством бинарных оппозиций первобытное сознание просто и очень доступно объясняло себе один из основных законов диалектики, раскрывающей источник самодвижения и развития объективного мира – единства и борьбы противоположностей. В эпосе «Урал батыр» закон борьбы противоположностей лежит в основе представляемого древними башкирами процесса появления «Донъя»/ «Космоса», «Мира» в целом; возникновения таких основополагающих параметров его существования как пространство и время; места отдельного человека и человеческого общества в этих пространственно-временных координатах. Мир (Донъя), по представлениям предков башкир, создается в ходе непримиримого состязания двух родных братьев, которые и выступают создателями-демиургами. К событиям, описываемым в эпосе «Урал батыр» вполне применимы слова английского исследователя Р.Дж.Коллингвуд, который относительно времен мифологического мышления писал: «миф… вообще не касается действий людей. Он полностью очищен от человеческого элемента, и персонажами рассказа в нем выступают только Боги. И действия божеств, описываемые в нем, — не события, случившиеся некогда; конечно, они мыслятся как имевшие место в прошлом, но в прошлом неопределенном, таком отдаленном, что никто даже не помнит, когда оно было. Оно вне всей нашей системы отсчета времени и называется «началом вещей» [16. С.17]. Если чуть перефразировать Коллингвуда, башкирские мифологические персонажи Урал и Шульган – это башкирские Боги, которые во времена первотворения, как говорят башкиры во времена «альмисак, борон борон боронда», делали Мир и все содержимое этого Мира. Они создатели его. Люди в этом эпосе практически никакой роли не играют, являясь безликой, серой и безмолвной массой. И о них в эпосе почти ничего не говорится.
Первоначально братья Урал и Шульган были нейтральны друг к другу, но с появлением движения и развития событий, борьба двух братьев принимает все более непримиримый характер. При этом Урал батыр создает «якты донъя»/ «светлый мир», облагораживает его и делает удобным для жизни всего живого. Урал становится символом всего светлого, положительного, а Шульган превращается в олицетворение всего темного, вредоносного и символом его мира становится черный цвет.
Шульган, как олицетворение хаоса, темного, вредоносного начала в эпосе описывается как старший брат, то есть он по времени рождения первый, так же как первоначален водный хаос. Не случайно и то, что Шульган связан с водой, подводным и подземным миром. В эпосе «Акбузат», который исследователи считают логическим продолжением «Урал батыра», Шульган представлен как царь, владыка подводного царства.
Даже имена главных героев башкирского эпоса несут в себе в закодированной форме семантическую нагрузку и аллегорически объясняют принадлежность этих персонажей к этому или иному мирам. Древние люди придавали огромное значение именам. Как говорили древние: «Имя – это предопределение». Давая имя человеку или иному персонажу, или называя то или иное окружающее человека явление, древний человек выражал через название свое отношение к ним, определял их место в своей иерархии.
Наш анализ персонажей башкирской мифологии еще раз подтверждает этот вывод специалистов. Слово «Урал», по-видимому, содержит в своей основе слово «ур», «өр, ор». По мнению Д.С.Дугарова, со ссылкой на Э.В.Севортян, корень «ур» восходит к дотюркомонгольскому «өр, оr» (в современных тюркских языках ур/ ur, урь/ ur, йур/jur, өр/or, өре/ore, уру/uru). Значения этих слов можно свести к следующему: 1) верх, подниматься вверх, восходить (о солнце); 2) сияние, зарево, рассвет, огонь, пламя, пожар; 3) всход, давать росток (о траве), умножаться, возрастать в числе (в количестве), приносить детенышей; 5) разбредаться, двигаться вверх (массой), расходиться (ночью для пастьбы скота), 6) колонна [12. С.98-102.]. Этот же корень «ур» просматривается в древнетюркском «урун»/«светлый», белый» [25. С.602.] и в имени «Урун-ар» (владыки девяти верхних ярусов мира) в якутском мифе [24 С.124]. Они же своего творца мира называют Урун-айы-Тойон (белый светлый господин), который является олицетворением солнца [24. С.204]. Во всех этих примерах ясно просматривается тот же корень «ур», который сводится к «светлому, ясному солнцу».
Слова с корнем «ур», в значении «светлый, ясный, солнечный», имеются и в иранских языках. Так, например, у ираноязычных народов Горного Бадахшана (бартанг, вахан, сарыколь, ишкашим, язгулям) есть слово «хур/ур», которое на русский язык переводится как «солнце». Имя древнеиранского светлого божества Ахурамазда в Бехистунской надписи в честь Дария написано как Урамизда/Урамазда [9. С. 76, 97], где имеется корень «Хур, Ур»/ — «Солнце». Башкиры красивых девушек до сих пор характеризуют эпитетом «хур кыззары», то есть — «солнечные девы».
Исходя из вышеприведенных примеров, содержащих корень-основу «ур /ор /хур», можно предположить, что в имени главного персонажа эпоса «Урал батыр» также содержится корень «ур», указывающий на его связь с солнцем, со светлым, положительным качеством.
Этимологию же имени «Шульган», нам кажется, надо искать по месту пространственного нахождения его владений. Известно, что владениями Шульгана в эпосе называется подводный или потусторонний мир, который, по представлениям древних башкир, в пространственном отношении находится слева, на севере. В казахском и узбекском языках в слове «солтустек, султустек» («север») первая часть «сол» / «сул» указывает на нахождение северной стороны слева. Левая сторона, как у древних тюрков, так и у всех современных тюркоязычных народов обозначается словом «сол/сул», который в современном башкирском языке звучит как «һул». До нас дошел и тюрко-булгарский вариант данного слова в форме «шульга». Булгарским заимствованием через чуваш являются: марийское «шола, шолагай» (левый) и мордовское «шулай» [11. С. 84]. Видимо, для обозначения левой стороны вариант «шулька» существовал и в древнебашкирском языке. На это указывает то, что в Зауралье, в местах проживания древнебашкирского племени бурзян (ныне Баймакский район РБ) протекает речка с названием «Шулька» (по- башкирски Шүлкә) – левый приток реки Зилаир. На берегу речки Шулька располагается одноименная башкирская деревня.
У ираноязычных народов Горного Бадахшана этнографами зафиксирован враждебный к человеку, уродливый персонаж, калека, со сломанной или поврежденной рукой, называемый «Шуль» [13. С.66]. В мифологии народов мира персонажи с уродливостью, увечностью, отсутствием какой-то части тела принадлежат миру потустороннему, хтоническому. Примером, подтверждающим сказанное, является и башкирская сказка «Бире кызы Биранхылыу» (Биранхылыу – дочь Бирана), где старик – страж потустороннего мира показывает джигиту, попавшему в иной мир, свои владения, где все одноногие, однорукие и одноглазые [6. С.146]. Все вышеприведенные примеры, нам кажется, наглядно показывают и подтверждают, что в имени мифологического персонажа Шульгана — владыки потустороннего мира — наличествует компонент «шуль/шульга/шулька», указывающий на принадлежность этого персонажа к левой стороне, к хтоническому миру.
В борьбе со своим братом Уралом, олицетворяющим светлое, доброе начало, Шульган терпит поражение и уходит в созданное им же подводное царство. В башкирском фольклоре Шульган во всех случаях устойчиво занимает нижний, хтонический мир, является владыкой подводного, потустороннего мира. Мир, которым владеет данный персонаж башкирской мифологии, окрашен в черный цвет [3. С.120]. В башкирской мифологии нет другого, кроме Шульгана, персонажа, олицетворяющего потусторонний, подводный мир и безоговорочно владеющего им. Другие отрицательные персонажи башкирского фольклора, как то: аждаха, дейеу, бире (пәрей), йен и другие им подобные, являются подчиненными верховному своему хозяину, которым является Шульган. Он является главным властелином по отношению ко всем другим отрицательным персонажам, вредоносным человеку и всему живому. Опираясь на вышеперечисленные примеры можно сказать, что Шульган получил свое имя по пространственному расположению его владений с левой стороны, то есть он «владыка (хан) левой, потусторонней стороны» (Шуль+хан).
В эпосе «Урал батыр», как было отмечено выше, мир начинает развиваться, расти в ходе движения братьев, то есть после того, как братья пускаются в странствование. По мере удаления братьев от «бер урын» («некой место») мир все более расширяется, суша наполняется различными существами, как положительного, так и отрицательного свойства. Движение в эпосе появляется только тогда, когда по велению Янбирде, Урал и Шульган уходят из отчего дома, чтобы исполнить отцовское поручение — найти и уничтожить Смерть. До этого, в том месте, где появилась суша и где начинает обитать первая пара людей, царит полный покой, нет ощущения движения и жизни, несмотря на то, что в эпосе рассказывается об их житье-бытье. Мир здесь как будто бы застыл. Только с появлением движения начинает появляться «Донъя» (Мир) в истинном смысле этого слова. В борьбе положительного героя Урала с силами зла, враждебными всему живому, олицетворением которых в эпосе представлены такие персонажи как аждаха, дейеу и переметнувшийся на их сторону Шульган, из хаоса возникает упорядоченный мир; всюду, куда пребывает Урал, мировые воды (дингез) отступает, подымается суша, которая представлена как «гора» (по-башкирски — «тау»). Однако вода отступает не сама по себе, а только после титанических усилий Урала, который с помощью то волшебной сабли, то волшебного посоха смешивает водный хаос, разрубает его на части и только после этого из воды, подобно маслу из молока, возникает суша. Здесь в мироустроительной деятельности Урала просматривается мотив пахтанья. В борьбе Урала с силами зла активно участвует и его сын Яйык. Видимо, Яйык также имеет отношение к пахтанью моря. На это указывают и языковые данные. Здесь необходимо вспомнить вышеотмеченное у древних людей воззрение, в соответствии с которым у них имена божеств-демиургов совпадали с названием стихии, которое они означали, или же они означали, то, на что указывает их имя. В связи с «Яйык», можно отметить, что например, у туркмен кожаные мешки-маслобойки называются «йайык». У турков «йайык» в переводе на русский язык означает «маслобойка», «пахталка», а «йайыкта» означает «пахтать масло». В башкирском языке сохранилось выражение «май яџыу, яџыклау», что означает «пахтать масло». Здесь слово «яџыклау» — фонетически измененный вариант того же «йайыклау», где звук «й» переходит на интердентальный «џ». Есть в башкирском языке еще одно восходящее к «йайык» слово «сайкау», «сайкатыу», которое на русский язык переводится как – «раскачивать, качать, мешать, взбалтывать». Здесь произошел переход звука «й» на «с», что для тюркских языков также не редкость.
Башкирский материал подтверждает гипотезу А.М. Сагалаева [23. с.51] о том, что у предков тюркоязычных народов в древности мог быть какой-то миф о пахтанье моря и создания таким путем суши. В этих процессах, происходящих во времена первотворения, когда Урал путем пахтанья первородного моря (дингез) создает сушу, его старший сын Яйык мог быть не просто одним из участников, а являлся главным божеством, связанным с пахтаньем моря и создания земной тверди, продолжателем дела своего отца.
Когда Урал уже обошел Землю и маршрут его приближался к завершению, на помощь к нему приходят четыре батыра – сыновья самого Урала: Яйык, Нугуш и Идель; а также сын Шульгана — Сакмар. Для нашего исследования значимо, что эти батыры приходят на помощь Уралу после завершения им всех своих дел. Эти четыре батыра, на наш взгляд, равнозначны локапалам древнеиндийской мифологии. Локапалами в древнеиндийской мифологии называются «охранители мира» — божества-властители стран света, охраняющие первоначально четыре стороны. Локапалы были поставлены Брахмой. При этом Индра получил восток, Яма – юг, Варуна – запад, Кубера – восток. Позднее словом «Локапала» стали обозначать местных божеств, охранителей гор, рек, лесов и племен [20. С.67].
Четыре башкирских батыра из эпоса «Урал батыр» через своих матерей были связаны со сторонами света. Так, мать Яйыка являлась существом, принадлежащим к северной стороне света. Нугуш через свою мать Гулистан был связан с южной стороной света, а Идель олицетворял запад. Оставшаяся восточная сторона была отдана Сакмару.
В башкирском языке есть слово «эйә», которое на русский язык переводится как «владыка», «хозяин», «господин». Вышеперечисленных четырех батыров так же можно назвать хозяевами сторон света (по-башкирски – «эйәләр»). О том, что у башкир были владыки сторон света, подтверждается материалами фольклора. Например, в сказках: «Бузансы батыр», «Караса батыр», «Етегян батыр», «Буре улы Сынтимер» и в других центральный персонаж встречает в своем странствовании трех или четырех батыров-помощников, которых зовут: «Тау батыр» / «Гора батыр», «Ертыңлар батыр» / «Все слышащий батыр», «Урман батыр» / «Лес батыр», «Кульуртлар батыр» / «Озерный батыр». Эти батыры являлись соответственно: Тау батыр – владыкой гор; Урман батыр – владыкой лесов; Кульуртлар батыр – владыкой озер и вод. Эти четыре батыра в башкирской мифологии первоначально представлялись как стражи, хранители сторон света, а потом, так же, как и в индийской мифологии, превратились во владык местностей. Подтверждением того, что первоначально под названными владыками (эйәләр) подразумевали именно охранителей сторон света являются и древнеиндийские локапала, которые, как отмечает В.Н.Топоров, позже также стали обозначать местных божеств (охранителей гор, лесов, рек, племен и т.д.) [20. С.67]. События, описанные в эпосе, доказывают, что четыре батыра Яйык, Нугуш, Идель, Сакмар являются башкирскими аналогами локапал. Со временем первоначальное функциональное значение этих персонажей, было забыто или скорректировано применительно к новым условиям и они стали обозначать владык местностей (гор, лесов, озер, урочищ и т.п.).
Обойдя мир с четырех сторон, Урал завершает свою мироустроительную миссию, то есть завершился его цикл и он должен уйти со сцены. В эпосе так и случается – Урал погибает, остаются на свете его сыновья, продолжатели его дела уже на новом витке времени, начинается цикл его детей. Е.А.Окладникова [22. С.50] на материалах алтайских тюрков, А.А.Вигасин [8. С.100,105] — на древнеиндийских, пришли к одинаковому выводу, что мифический герой, завершая свою мироустроительную миссию, повторяя годовой путь дневного светила по небосводу, должен исчезнуть подобно солнцу, чтобы возродиться вновь.
Четыре батыра – это новое поколение продолжателей дела Урала. Они сражаются с дивами и аждаха, создают народу удобные для жизни условия. Они же прорубают русла четырех башкирских рек — Яик, Нугуш, Идель и Сакмара, и дают своему народу, изнывающему от безводья, воду. Эти четыре южноуральские реки ни что иное, как четыре мифические реки, стекающие с вершины Мировой горы по четырем сторонам света, соединяясь с Мировыми водами. Мифологема о четырех вселенских реках, о четырех райских реках является очень распространенной. Четыре реки упоминаются в мифологии древних скандинавов. У иранцев и индийцев Мировая гора связана с мифическим небесным потоком и мировым океаном. С иранского Хара-Березайти, как и с Меру (с Рипейских гор) берут начало земные реки [7. С.55].
В эпосе «Урал батыр» по берегам этих четырех рек позже расселяется народ, под которым подразумеваются башкиры. В силу господствовавшего в эпоху мифологического сознания этноцентристских воззрений все, что происходит в эпосе «Урал батыр», подразумевается происходящим на Южном Урале, где из хаоса возникает суша, и одновременно там же появляются и первые люди, которые являлись предками башкир. Изучение мест расселения башкирских племен по рекам Яик, Нугуш, Идель и Сакмара показывает, что в этих местах были расселены так называемые башкиры-семиродцы, от которых, по древним поверьям, образовался башкирский народ.
Таким образом, древние предки башкир, создавшие эпос «Урал батыр», через путешествие и борьбу двух демиургов (Урала и Шульгана) отразили свои представления о космогонии, то есть о процессе сотворения Мира / «Донъя». При этом Урал создал светлый мир / «якты донъя», где стали жить люди и все живое; Шульган создал тот, черный, потусторонний, подводный мир и стал его владыкой, в его владения переселились все враждебные человеку силы.
Список использованной литературы.
1. Аверинцев С.С. Вода // Мифы народов мира. Т.1. 1987,
2. Альбедиль М.Ф. Индуизм: Творящие ритмы. СПб., 2004..
3. Башкирское народное творчество. Эпосы. Кн. 1. / На башк. яз. Уфа, 1972.
4. Башкирский народный эпос, М., Наука. 1977.
5. Башкирское народное творчество. Предания и легенды / На башк. яз. Уфа, 1980. С. 40-41.
6. Биранхылыу дочь Бире // Башкорт халык ижады. Сказки./ На башк.яз. Кн.1.Уфа. 1976. С.144-148.
7. Бонгард-Левин Г.М., Грантовский Э.А. От Скифии до Индии. М.,1983.
8. Вигасин А.А. Диалог со смертью // Вопросы древней истории. 2000. № 2.
9. Грантовский Э.А. Ранняя история иранских племен Передней Азии. М.1970.
10. Дандес Алан. Фольклор: семиотика и / или психоанализ. М., Наука. 2003.
11. Добродомов И.Г. Тюркизмы славянских языков как источник сведений по фонетике // Советская тюркология. 1972. № 2.
12. Дугаров Д.С. К этимологии слова «Юурэн, уур, ууры»// Советская этнография. 1981. № 1. С.98-102.
13. Зарубин И.И. Бартангский и рушанские тексты и словарь. М.-Л., Изд-во АН СССР. 1937.
14. Кашина Т.И. Семантика орнаментации неолитической керамики Китая // У истоков творчества. Новосибирск. Наука. 1978. С.183-202.
15. Кляшторный С.Г. Памятники древнетюркской письменности и этнокультурная история Центральной Азии. СПб., 2006.
16. Коллингвуд Р.Дж. Идея истории. М., Наука. 1980.
17. Конаков Н.Д. Традиционное мировоззрение коми: пространство и время. – Сыктывкар, 1996.
18. Лосев А.Ф. Античная философия истории. М., 1977.
19. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 1976.
20. Мифы народов мира: Т. 2. М.,1988. Т. 2.
21. Найдыш В.М. Философия мифологии. От античности до эпохи романтизма. М., Гардарики. 2002.
22. Окладникова Е.А. Тропою Когульдея. Л.,1990.
23. Сагалаев А.М. Урало-алтайская мифология. Символ и архетип. – Новосибирск, 1991.
24. Шахнович М.И.Первобытная мифология и философия. Л., Наука. 1971.
25. Якутско-русский словарь. М., 1972.
Опубликовано в: Этногенез. История. Культура. I Юсуповские чтения. Материалы Международной научной конференции, посвященной памяти Р.М.Юсупова (1951-1011). Уфа. 2011.С.40-46.
Иллюстрация: Малик Муканов. Синий Всадник. гобелен