Еншісі бөлінбеген қазақ, Или как возможно объединить рода в нацию

Зира Наурзбаева

В прежние времена, когда  встречались незнакомые друг другу казахи, после того, как они здоровались, старший обычно говорил, например так: «Ал, жөніңді айт» (ну, говори о своем жөн) или «жөн сұрасайық» (расспросим друг друга о жөн). Жөн – это очень многозначное слово. Его можно понимать как «традиции, обычай», «правильный, верный», «совет, наставления», «порядок», «направление действия, движения».  «Жөн айту» подразумевает рассказ не только о своих делах, куда и зачем направляется человек, возможно, какая просьба у него есть к собеседнику. В первую очередь, речь идет о том, что человек должен представиться – назвать свое имя, имя отца, род, т.е. рассказать о своем происхождении – «тек».

В традиционном обществе обычай «жөн сұрасу» имел, по меньшей мере, две функции.

Во-первых, это был своего рода устный «паспорт», удостоверяющий личность незнакомца. В  земледельческих обществах человек часто мог прожить всю свою жизнь, ни разу не удалившись от родного дома более, чем на десяток километров. Кочевники же в ходе годового цикла кочевья проезжали обычно тысячу или две километров, а также путешествовали с самыми разными целями – участие в общенациональных собраниях, сватовство, поминки, поиск потерявшегося скота и т.д. Встретить, приютить, накормить незнакомого путника было обязанностью каждого казаха. А.Янушкевич как-то писал, что если бы мир был населен казазами, то можно было бы совершить кругосветное путешествие без припасов и денег. Но хозяева хотели знать – кого они принимают в гостях.

Во-вторых, выяснение происхождения собеседника помогало доселе незнакомым людям позиционировать друг друга в иерархии взаимоотношений, обнаружить отношения родства-свойства и т.д. Есть такой анекдот: «Немецкий (афганский и т.д.) командир дает подчиненным приказ расстреливать пленных казахов без допроса. Подчиненные удивлены,  командир объясняет: «Начнешь казаха допрашивать, через пять минут он докажет, что твой родственник»». В этой шутке есть большая доля правды.

Для традиционного казаха родственники до 7 колена являются близкими родственниками, а в целом он помнит своих родичей как минимум до 10 колена. При встрече казахов из далеких мест,  новые знакомые воспринимают друг друга не только как индивидов, но и как представителей рода-племени, жуза. Поэтому при расспросах действительно обнаруживались родственные отношения. Прабабушка хозяина могла оказаться из того же племени, что и путник, т.е. путник оказывался хозяину «нағашы» –родственником по матери. Или семироюродная сестра хозяина вышла замуж в тот жуз, к которому принадлежал путник, т.е. он оказывался сватом-құда. Поэтому  только что познакомившиеся люди с интересом расспрашивали друг друга о новостях своих нағашы или құда.

Все это не было досужей игрой. Государственность казахов, как и многих других кочевников, имела своеобразную форму. Не было жесткого административно-территориального деления и выстроенной в соответствии с этим системы управления, судебно-полицейского и налогового аппарата, других структур, без которых немыслима жизнь оседлого государства.  По существу это была гибкая самоорганизующаяся система, поддерживавшаяся в значительной степени благодаря личным взаимоотношениям, доброй воле отдельного человека.

Чувство единства нации поддерживалось разными способами. Одним из них была генеалогическая легенда о родстве всех казахов, об их общем происхождении от одного предка Казаха.

Как доказал Серикбол Кондыбай, верхние пласты родословной могут являться пересказом полузабытых мифов о сотворении космоса и человека, о возникновении общества.  В легендах в символической форме отражаются обстоятельства этногенеза – сложения нового этноса. При создании новых кочевых государств или военно-политических союзов родов и племен самым простым и эффективным способом обеспечить чувство единства объединившихся родов было создание новой генеалогической легенды.

Такая легенда обычно рассказывала о древнем общем предке объединяющихся родов и племен. Она быстро распространялась из уст в уста, обладала образностью, а потому легко воспринималась и запоминалась. Разумеется, легенда эта должна была соответствовать законам мифологического мышления,  пробуждать в душах членов вновь созданного союза архетипические образы.

Благодаря легенде об общем первопредке каждый казах видел во встречном казахе своего брата – старшего или младшего, в  женщине – свою мать, старшую сестру или жену старшего брата, а во встреченной   девушке – свою младшую сестру, которую он должен оберегать.

Но  это  сознание общенационального родства необходимо было поддерживать непосредственными личными связями и контактами.  «Жөн сұрасу» встретившихся в степи незнакомцев и помогало казахам каждый раз  осознавать, ощущать непосредственную родственную связь и единство.

Еще один механизм общности нации таков. Казахская пословица гласит: «Жігіттің үш жұрты бар: өз жұрты, нағашы жұрты қайың жұрты» –  «У джигита есть три родни (народа) – его собственная, по линии матери и по линии жены». Настоящий джигит должен заботиться не только о собственном роде, но и о родне по линии матери и по линии жены.

Казахи – виртуозы родственных отношений. Каждые ролевые взаимоотношения в казахской традиционной культуре имеют собственный этикет. Например, мужчина может перешучиваться, почти без всяких ограничений, с младшими братьями и сестрами своей жены (балдыз), которые в свою очередь вольно шутят с «жезде», иногда самым жестоким образом. Но тот же мужчина должен с пиететом, как младший, относиться к старшим сестрам своей жены (қайын бике), даже если они его намного младше. При этом родители жены с уважением относятся к зятю,  выполняют все его просьбы, одаривают его, потому что «сам Пророк уважал своего зятя». И таких нюансов множество.

Когда находишься в современной, но разбирающейся в традиционной культуре, компании – это непередаваемое теплое ощущение  – увлекательная, артистичная, с юмором словесная игра, в которой обыгрываются нюансы родственных отношений (часто фактически очень далеких, как говорится, на уровне «құдалық мыңжылдық»).

Объединение родов в жузы не по происхождению, а по административно-территориальному принципу – это еще один способ объединить рода и племена в единый народ.

Затем, легенда о едином происхождении казахов дополнялась легендой о «бөлінбеген енші» – нераздельном наследстве казахов, а также особыми механизмами, например «еншілес болу» – сонаследовании. Здесь следует пояснить сами понятия «енші» – доля наследства и «еншілес» – сонаследник.

У казахов наследство делилось между детьми еще при жизни отца. Отец семьи выделял взрослым женатым сыновьям их доли – «енші» – в виде скота и другого имущества. Получивший енші сын с домочадцами жил отдельным аулом, это необходимость, диктуемая экстенсивным скотоводством.

Существовало понятие «еншісі бөлінбеген қазақ» – «казахи, имеющие нераздельное наследие». По легенде, праотец казахов Қазақ разделил свое состояние на четыре части. Три из них он отдал трем сыновьям как их доли наследства «енші», а четвертую часть разделил на три части и роздал сыновьям, но уже не в качестве их доли наследства, а как бы в управление. Эта часть общеказахского наследства передается от отца к сыну вместе с остальным имуществом, но принадлежит не тому, у кого она находится, а всем потомкам Қазақа. Эта легенда обосновывает право казахов на взаимопомощь.

Казахи всегда старались избежать разлада между старшими и младшими сыновьями, особенно рожденными от старшей жены-байбише и последующих жен-тоқал. Одним из способов объединить разновозрастных сводных братьев был механизм сонаследования «еншілес болу». Каждый из старших – занимавших более высокое место в иерархии в соответствии со своим возрастом, происхождением, количеством детей – братьев признавал своим сонаследником (иногда это делалось по пожеланию отца) одного из младших братьев, часто рожденного от другой матери. Тем самым признавалось неразрывное родство, единство этих двух братьев, они не делили между собой имущество, всегда кочевали вместе.

Еншілес выступали как одно «юридическое лицо»,  были объединены коллективной ответственностью, порукой во всех делах – хозяйственных, уголовных, военных, представительских, в делах чести и т.д. Успех или поражение – на суде биев, на свадебных состязаниях акынов, кюйши, борцов или конников и т.д. – одного из еншілес был успехом или позором для второго. Если даже первоначально еншілес не имели особо дружеских и родственных отношений, сама жизнь побуждала их сблизиться, помогать друг другу во всем и всегда. Они, выражаясь современным языком, становились «командой».

Известны случаи, когда родные сыновья от старшей жены были пассивны и слабохарактерны, а, например, приемные младшие сыновья – задиристы и нахраписты. Отец семейства (возможно по совету биев или опытных людей) нарочно составлял пары еншілес из таких непохожих друг на другу братьев, чтобы они компенсировали недостатки друг друга, приемный сын помог родному занять свое место в жизни.

А усыновляли казахи детей довольно часто, по самым разным причинам. Например, могли после победы в войне или после набега привезти сразу несколько малышей из одной семьи побежденных и усыновить их. С одной стороны, казахи очень ценили родословную, происхождение-«тек». Есть даже пословица «өзіңнен тумай ұл болмас» – «приемыш не станет сыном». С другой стороны, казахи были заинтересованы в росте численности рода, верили в то, что воспитание, семейная атмосфера и сама магия ритуала усыновления сделают свое дело.

Механизм еншілес использовался не только для укрепления конкретной семьи, но и для объединения казахской нации в целом. Основатели Казахского ханства прекрасно отдавали себе отчет в опасности центробежных тенденций. Объединившиеся в Казахскую Орду рода и племена, хоть и являлись родственными, но обладали собственными интересами, эгоцентризмом, и это всегда осложняло внутриполитическую ситуацию.

Поэтому еншілес объявлялись не только отдельные  люди, а целые рода, например, род, издавна занимавший прочную позицию в том или ином родоплеменном объединении, и пришлый, вновь включенный в объединение род, подрод или большая семья. Образованный союз воспринимался как священный, незыблемый. Таким образом, казахские рода были не только кровнородственным, но и социально-политическим объединением.

Можно бороться с проявлениями трайбализма как архаикой или отрицать его как таковой. Но  в последние годы замечаю, что стремление знать свою родословную проявляют не только «почвенники», но и казалось бы достаточно космополитичные, успешные в международном бизнесе казахи. Ведь вступая в контакт с элитой европейских стран, казахи вдруг обнаруживают, что генеалогия ценится, своим происхождением гордятся, и зачастую это происхождение возводится к степным, тюркским корням.

У нас уже в шутку принято называть русских «четвертым жузом», корейцев связывать с жалаирами, тем более что жалаиры во времена Чингис-хана правили в Корее (со всеми вытекающими последствиями – жены, дети, усыновления, вербовка местной молодежи в войско). Есть также предложения ввести в Ассамблею народов представителей казахских племен и родов. Так может довести эту логику до конца, и по казахским обычаям признать диаспоры – кірме, определить им еншілес из казахских родов и племен?

И в заключение чисто теоретическое замечание. В современной науке национализм рассматривается как позднее явление, сформировавшееся в 19 веке. Исследователь национализма Б.Андерсон ввел понятие наций как «воображаемых сообществ», т.е. сообществ людей, которые в жизни непосредственно не знакомы, но являются воображаемым сообществом, объединены идеей нации хотя бы на уровне элиты. Очевидно, что у кочевников Великой степи этот механизм существовал уже много столетий назад. Впрочем, об этом подробнее в отдельном тексте.

2013 Блог З.Наурзбаевой на Радиточка.кз