Трансформация практик памяти рода: от традиционного через советское к постсоветскому

Наурзбаева З.Ж.

Работа выполнена в рамках проекта «Актуальные практики памяти: концептуализация прошлого и конструирование идентичности в современной культуре Казахстана » (грантовое финансирование Министерства науки и образования Республики Казахстан по приоритету «Интеллектуальный потенциал страны» (2015-2017гг.)

Введение

Родословные «шежіре» – одна из основных, можно даже сказать базовая практика памяти казахов.
Основополагающее значение родословных для казахов связано с родовым устройством традиционного казахского общества. Род был основной единицей социально-политической, экономической и биологической жизни наших предков. В родословные была оформлена память рода и этноса об основных событиях истории (устная степная историография). В средние века история тюрков Центральной Азии в основном получает оформление в виде родословий, чаще всего, генеалогий правящих династий. Примером тому анонимный труд 15 века «Родословие тюрков» [Родословие тюрков, 1941] и пр. Место в родословной идентифицировало человека, его принадлежность к определенному родовому коллективу, положение в цепочке преемственности поколений (диахрония) и в социуме (синхрония).
Казахский социум в ХІХ-ХХ веках и теперь уже в ХХІ веке проходит через процесс модернизации и трансформации, не раз имевшей катастрофический характер. Что произошло за этот период с родословными? Насколько, кем и для чего они востребованы в современном обществе? Как осуществляется эта практика памяти в современном Казахстане.

Родословные как социальный и культурный капитал в традиционном казахском обществе

Знание своей родословной – это культурный капитал [Бурдье, 2002], имеющий ценность сам по себе, и в тоже время позволяющий реализовать базовый социальный капитал – те социальные связи, которым человек наделен от рождения в родовом обществе. Это родственные связи не только по линии отца (патрилинейные), но и по линии матери (матрилинейные), жены, отношения свойства, дружеские связи предков. Казахские пословицы на этот счет гласят: «Жігіттің үш жұрты бар: өз жұрты, нағашы жұрты, қайын жұрты» − «У джигита есть три рода: род отца, род матери, род жены», «Күйеу – жүз жылдық, құда – мың жылдық» − «зять на сто лет, сват – на тысячу», «Әкең өлсе де, әкеңнің көзін көрген өлмесін» − «Даже если умрет твой отец, да не умрут знавшие его», «Жақсы әкенің аты жаман балаға қырық жыл азық» − «Имя хорошего отца кормит плохого сына сорок лет», «Ата даңқымен – қыз өтеді, мата даңқымен – бөз өтеді» − «Девушка выходит замуж благодаря славе предков, бязь продается благодаря славе ткани»).
Знание «жеті ата» − цепочки семи предков и шире родословной – одна из основных компетенций, которой ребенок в кочевом обществе овладевает в раннем детстве. Встретившись в степи или в доме, два незнакомых казаха здоровались, а потом по предложению старшего «жөн сұрасу» − выяснили происхождение друг друга. «Жөн» − это многозначное слово: традиция, обычай, совет, наставление, верный, правильный, направление движения и пр. Обычай «жөн сұрасу» позволял не только идентифицировать друг друга, но и установить отношения родства или свойства, пусть самые отдаленные, между двумя незнакомыми людьми, что обязывало их к взаимоуважению и взаимоподдержке. Родовое происхождение – главный элемент самопрезентации человека в традиционном обществе.
Родословные включали не только семь или десять поколений предков (жеті ата), их жизнеописания, но уходили корнями в глубокую, часто легендарную древность. В этих вариантах происхождение казахских родов иногда возводится к Адаму и Еве («Адам ата», «Хауа ана» − Отец Адам, мать Ева, говорят казахи) или же к сахаба − спутникам пророка Мухаммеда.
Шежіре хранились и передавались в основном изустно. Базовой компетенцией обладал каждый член традиционного общества, однако существовали своего рода специалисты «шежіреші», глубоко знавшие не только родословную своего рода, но и казахов в целом, родственные связи рода с другими, жизнеописания представителей рода, историю народа, устную литературу и пр. Фрагменты родословных часто присутствуют в эпических произведениях.
Бытуют легенды о том, что существовали написанные варианты родословий, которые были уничтожены во время казахско-джунгарских войн. Приходилось даже слышать рассказы, что у джунгар мол были специальные отряды, искавшие и уничтожавшие хранителей родословных «шежіреші» и их книги. И еще иногда рассказывают, что книги шежіре в древности были записаны на войлоке «киіз кітап» (у казахов войлок вообще маркер глубокой древности). Своего рода высеченными на камнях родословными были надгробные камни «құлпытас», «қойтас», на которых выбивали имя человека, его отца, его родовую принадлежность, тем более, что и сами некрополи часто носили родовой характер. Заключая военно-политический союз, рода и племена выбивали свои тамги на скалах вместе [Наурзбаева, 2013].

Исследование родословных в российский период

Распад родового коллектива у казахов начался в 19 веке. Земельный фонд постоянно урезается царскими властями, так что становится невозможным выделять, как было принято, новые рода с полагающейся землей. Еще в 17 веке в Казахском ханстве было введено административно-территориальное деление на жузы. В царское время деление на губернии, уезды, области и волости совершается поверх родовых границ. Развивающийся капитализм размывает родовую солидарность.
Происхождение, родословная постепенно постепенно перестает быть социальным капиталом, но продолжает существовать как культурный капитал. Например, прославленный певец Мади Бапиулы – прямой потомок знаменитого Казыбек-бия из аргынского рода каракесек – всю жизнь конфликтовал с родным дядей, по сути лишившим его наследства, преследовался по доносам дяди российскими властями, не раз побывал в заключении. Его песни – это всегда самопредставление, в которых он рассказывает о своем благородном происхождении, перечисляет своих предков, их заслуги, а в следующих куплетах жалуется на козни родни [Ай, заман-ай, заман-ай, 1991].
В зависимости от ситуации самопрезентация родового происхождения становится делом личного выбора. Великий Биржан Кожагулулы из племени керей, уроженец Северного Казахстана, всегда подчеркивающий в песнях свое происхождение из знатной семьи, в айтысе с семиреченской поэтессой Сарой называет себя аргыном [Жетісу энциклопедия, 2002]. Скорее всего это было связано с его желанием позиционировать себя в поэтическом противоборстве как представителя более влиятельного и многочисленного племени. До середины ХІХ века это было невозможно, т.к. прежде ақын вступал в айтыс прежде всего как представитель своего рода, от имени рода. И Сара, и публика, прекрасно знающие происхождение Биржана, принимают эту условность, и Сара диспутирует с Биржаном именно как с представителем племени аргын, критикуя распад родовых отношений, отсутствие взаимоподдержки у аргынов и т.д.
В ХІХ веке начинается и изучение казахами своих родословных, что всегда предполагает отстранение, объективирование их. С «Киргизского родословия» Чокана Валиханова начинается новый этап в письменной фиксации и исследовании казахских родословных [Валиханов, 1986]. Выдающийся фольклорист и мистик Машхур Жусуп Копеев обобщает сведения о генеалогии обитающих в Сары-арке родов в книге «Қазақ шежіресі» [Көпейұлы, 1993.]. Алихан Букейхан публикует в молодости «Родовые схемы киргиз Каркаралинского уезда», а находясь под домашним арестом в Москве – в 1926 году работу «Казаки Адаевского уезда» [Бөкейхан, 1995]. Курбангали Халид, родившийся в Аягозе в семье татарского купца, в 1909 году завершает «Таварих-и хамса-и шарки» − «Историю пяти восточных народов», Шакарим Кудайбердыулы публикует в 1911 году «Түрік, қырғыз-қазақ һәм ханлар шежіресі» − «Родословная тюрков, киргиз-казахов и ханских династий [Құдайбердіұлы, 1991]. Уже в советское время, в 1925 году публикуется работа М.Тынышпаева «История казахского народа» [Тынышпаев , 1993].
Эти труды разнятся по значимости, методологии, взглядам автора. Например, Машхур Жусуп Копеев записывал сведения у знатоков, при этом довольно критично относился к полученным данным. Например, он пишет, что не следует пытаться восстанавливать родословную аргын далее Котана-тайши и Акжол-бия, что более древняя история казахов запутанна и темна. Он также не раз отмечает, что настоящих знатоков шежире не осталось, приходится довольствоваться тем немногим, что еще сохранилось в народе. Будучи выдающимся фольклористом, сам М.Ж.Копеев многи свои размышления по поводу родословных дает в традиционной стихотворной форме.
Алихан Букейхан писал свои труды по материалам статистико-экономических экспедиций, в которых участвовал, он работал «в поле», специально для своих исследований опрашивал население по волостям, аулам и домохозяйствам. Однако главной его целью были не родословные, а обоснование земельной политики, направленной на сокращение численности переселенцев из центральной России.
Шакарим Кудайбердыулы для своей книги привлекал труды средневековых восточных историков, например, Рашид-ад-Дина и Абульгазы, российских тюркологов В.Радлова, В.Вельяминова-Зернова, исследовавшего китайские летописи Н.Аристова, работал в частности в библиотеках Семипалатинска и Стамбула. Для своего времени этот труд был значительным вкладом в самосознание казахов, попыткой синтезировать устную степную историографию со сведениями китайских, мусульманских и российских авторов. Но некоторые современные историки критически относятся к его книге. Например, Р.Темиргалиев в устной беседе отметил, что книга не может рассматриваться как научное исследование и в тоже время, в отличие от работ М.Ж.Копеев, как надежный источник бытовавших в казахской среде изустно знаний. Попытка привести к общему знаменателю данные, полученные из разнородных источников, внесла изрядную путаницу в вопрос.
В частности, именно у Шакарима впервые в письменном виде появляется история о том, как ханы Джанибека и Керей вместе с аргынами во главе с Котаном-тайши отложились от Синей орды Абулхаира Шейбани. Затем эта история переходит в прославленную трилогию И.Есенберлина «Кочевники», по существу сформировавшую историческое самосознание казахов последних десятилетий. Как объясняет Р.Темиргалиев, исторические источники того времени о таком значительном событии, как откочевка Джанибека и Керея от Абулхаира, ничего не сообщают. К тому же Джанибек и Керей просто не могли быть вассалами Абулхаира по своему происхождению. По мнению историка, Шакарим связал бытовавшую в народе легенду об убийстве Акжол-бия Кобланды и об откочевке Котана-тайши, связанную с некими событиями гораздо более раннего времени, скорее всего 13 века, с событиями, произошедшими на три века позже.

Родословные в советское время

В советское время, особенно в связи с голодомором и насильственной седентаризацией, распад родового общества практически завершился. Однако родовые отношения по возможности адаптируются к новым условиям, в определенной степени сохраняют значение социального капитала. Особенность социалистической экономики, в которой реальный вклад человека и коллектива, эффективность деятельности практически не влияли на оплату труда и карьерный рост, стала одним из факторов появления превращенной формы родовых отношений как трайбализм, точнее, клановость. Кланы строятся по смешанному признаку: родо-племенная общность, отношения свойства, землячество, обучение в одном вузе, личная симпатия и преданность. (Забегая вперед скажем, в современном Казахстане административный ресурс – главный ключ к обогащению, поэтому трайбализм не только не исчез, но и принял еще более уродливую форму под флагом возрождения национальных обычаев).
Зачастую родовой фактор облачен в форму солидарности по территориальному признаку и в более позитивных примерах. Например, есть такое понятие «баян-аульский феномен»: из Баян-аула только в Советское время вышло 40 докторов наук. Одна из причин этого феномена – Каныш Сатпаев. В начале 30-х он проездом оказался в родном ауле. Многие его родичи умерли от голода, другие были на грани смерти. У молодого геолога не было возможности кардинально повлиять на ситуацию, но он посадил в кузов своей машины 9 опухших от голода мальчиков, в том числе своего 7-летнего племянника Кемаля Акишева, и увез их по месту работы в Карсакбай, дал им образование. Все девятеро со временем заняли свои места в казахстанской науке и культуре, стали основоположниками новых направлений.
Разумеется, в советское время собирание и распространение шежире в народе, мягко говоря, не приветствовались. Но в семьях продолжала передаваться информация о предках, а энтузиасты продолжали работу по фиксации шежире: записывали от стариков родословные, восстанавливали утраченные в 20-30-ые годы ХХ века родственные связи среди разбросанных по разным регионам потомкам рода, собирали сведения о представителях рода за 20 век и т.д.
Например, в родословной адайского рода медет [Қондыбай, 2010] автор − выдающийся исследователь мифологии и лингвистики С.Кондыбай (1968-2004) – во вступлении рассказывает об Итыбае Жантурганове, который в 60−80-ые годы специально ездил на Мангыстау, в Актюбинскую и Джамбульскую области, в Каракалпакию – в те регионы, где после лихолетья 20-30-ых годов ХХ века осели потомки Медета. (Вообще говоря, часть адаев после восстаний ХІХ века и событий ХХ века откочевали в Таджикистан, Афганистан, Иран, Сирию, но Итыбай и другие собиратели родословий видимо так далеко забраться не могли). Итыбай в своих поездках находил разбросанные историей семьи родичей, знакомился, расспрашивал, записывал их истории, знакомил между собой. Подобной работой по своей инициативе занимались еще несколько представителей рода. В 90-ые часть этих сведений была опубликована в местной прессе.
Продолжается научная фиксация и исследование родословных. Например, издается исследование В. Вострова и М.С. Муканова «Родоплеменной состав и расселение казахов (конец XIX– начало XX в.в.)» [Востров, Муканов, 1965].
Репрессированный в 1952 году за национализм доктор исторических наук Бекежан Сулейменов (1912-84) пытался, как пишет Альфрид Бустанов, «…вывести генеалогические исследования на передний край науки… Особый интерес для историков Казахстана представляет хроника взлётов и падений вышеупомянутого проекта публикации генеалогий-шежире (с. 118-125). Собирание семейных и родовых генеалогий началось в 1970-х гг. незаметно и без особой поддержки институтов, а затем столкнулось с сопротивлением с их стороны» [Hancock-Parmer, 2016].
В целом в исторической науке советского периода бытовало отношение к родословным как к разновидности фольклора, имеющей лишь косвенное отношение к реальному этногенезу и истории.

Родословные в современном казахстанском обществе

В постсоветское время большинство трудов по вопросу были переизданы, а родословные отдельных родов и племен стали издаваться книгами. В качестве примера таких изданий можно привести: родословные аргынских родов каржас, аралбай, каракесек, адайских родов медет, толеп, суюнкара, найманского рода каракерей, а также с собственной родословной рода автора, происходящего из мангыстауской ветви рода шеркеш (эта родословная распечатана на принтере и оформлена в офисном переплете).
В казахскоязычной Википедии есть статья «Қазақ шежірелерінің тізімі» − «Перечень казахских родословных» [Қазақ шежірелерінің тізімі, 2016].
В перечне указаны более 30 книг, излагающих общеказахские родословные, и около 150 книг, рассматривающих родословные отдельных родов и племен. Это список изданного только в постсоветский период, притом список далеко не полный. Например, три книги по родословным адаев, имеющиеся в личной библиотеке автора, не вошли в список. И разумеется список не включает изданные малыми тиражами книги, размноженные на ксероксе или принтере рукописи, рассказывающие летопись того или иного малого рода.

Кто пишет родословные книги

В основу этих книг положены изданные в досоветский период сведения, архивы энтузиастов, ведших записи еще в советское время. Авторами родословных книг являются чаще всего энтузиасты – выходцы из данного рода. Иногда это прямые потомки или близкие родственники аксакалов, сохранивших сведения. Чаще всего родословную пишут представители рода, владеющие пером, − краеведы, журналисты и т.д. – по собственной инициативе или по просьбе аксакалов рода, собирателей родословных. Например, Итыбай Жанутрганов специально приехал из Актюбинской области на Мангыстау, к Серикболу Кондыбаю, передал свои материалы и настоятельно попросил написать родословную.
Родословные книги писали известнейшие авторы. Писатель Медеу Сарсеке из рода таракты, еще в советское время специализировавшийся на жизнеописаниях (его книги в переводе на русский издавались и в Москве, в знаменитой серии ЖЗЛ), написал книгу «Тарақты және қаракесек шежіресі» − «Родословие таракты и каракесеков» [Сәрсекеев, 1995].
В некоторых случаях сведения передаются известным литераторам, этнографам, историкам с просьбой написать родословную, т.е. присутствует заказ. Например, на Мангыстау такие книги обычно пишет писатель и краевед Абылхайыр Спан. В библиотеке автора есть книга «Ер Төлеп», посвященная родственникам по линии бабушки и прабабушки. Авторами являются А.Спан и один из потомков батыра Ер Толепа Султан Жубаев [Спан, Жұбаев, 2012]. Перу этнографа Акселеу Сейдимбека из аргынского рода Таракты принадлежит родословная найманского рода Балталы и Баганалы [Тарақты, 1993].
Обычно работа сторонних авторов оплачивается по договоренности, а авторы из своего рода работают «на волонтерских началах». В любом случае после выхода книги, во время презентации авторы обычно получают не только моральное, но и материальное вознаграждение по казахским обычаям «шапан кигізу», «ат міңгізу» − подарки, ценность которых может сильно различаться.

Кто заказывает и спонсирует родословные книги

Инициатором написания родословной может быть сам ее автор, для которого эта тема важна. Или энтузиаст (группа энтузиастов), обычно аксакал, собравший материал для книги. Инициировать создание книги может также состоятельный человек − выходец из рода.
Многие рода сейчас устраивают нечто вроде съездов или курултаев, выбирают на них «президента рода» (такое название в ходу), решают общие для рода вопросы, чаще всего связанные с установкой памятников батырам, предкам, известным выходцам, проведением аса-тризны, иногда по конкретному человеку, возможно усопшему один-два века назад, а иногда сразу по всем известным предкам, сбором средств на те или иные проекты, строительством методом асара «түнеухана» − дома для ночевки паломников на родовом кладбище, рядом с мазаром и пр. Некоторые роды даже создают официальные благотворительные фонды, общественные организации для этих целей, но чаще все носит неофициальный характер.
На таких съездах может быть принято решение заказать книгу о роде тому или иному автору. Издание книги приурочивается обычно к какой-либо знаменательной дате или следующему съезду. В таких случаях книга оплачивается из средств, собранных родом. Однако чаще ее оплачивает отдельный состоятельный человек или группа из нескольких бизнесменов.

Мотивация создателей родословных книг

Создатели родословных обычно не имеют цели развивать и укреплять трайбализм в стране. По крайней мере, такая цель не озвучивается. Обычно речь идет о сохранении старинного обычая, истории предков. Как говорится, «чтобы знали». Как сказал Итыбай Жантуганов: «Мы тоже род, имеющий преемственность и славных предков. Так неужели мы не оставим после себя никакой памяти о них?»
Одна из основных мотиваций – уберечь потомство от близкородственных браков, а у казахов браки до 7 и даже до 10 колена считаются близкородственными. Эта тема до сих пор актуальна для казахов, которые воспринимают близкородственные браки почти как инцест и уверены в том, что в таком браке почти наверняка родятся дети с генетическими отклонениями.
Автор в июле 2016 года беседовала с родителями основателя «Туран Алем банка» Ержана Татишева. Речь зашла о происхождении и родах, на что отец Ержана Нурельдаем (из ЮКО) сказал. «В советское время о родах не говорили, как-то не принято было. Но обязательно, когда начинали встречаться с девушкой, расспрашивали о ее жетіата, чтобы позже, когда отношения станут серьезными, не оказалось, что она твоя родственница. Я то знал, что она (кивает на жену. – автор) из других краев, поэтому не спрашивал». Такие расспросы в южном Казахстане до сих пор имеют место. Особенно в сельской местности, где велика вероятность познакомиться с родственником.
Еще один мотив: «чтобы потомки одного предка знали друг друга, общались друг с другом». Обычно имеется в виду общение мужчин, молодых парней, ведь именно им продолжать род. Кроме родословных иногда издаются небольшим тиражом брошюры с названием наподобие «N-цы в Астане». Такие брошюры обычно включают основную информацию о мужчинах среднего и пожилого возраста – выходцев из определенного района, чаще всего сородичей, занимающих достаточно хорошие должности: имя, фото, краткая биография, место службы, контактные данные. Брошюры обычно распространяются среди тех, о ком содержится информация в ней. Какова цель создателей таких брошюр однозначно сказать не могу. Человек, у которого в домашней библиотеке видела такую брошюру, стремится поддерживать уважительные отношения с сородичами и земляками, но как социальный капитал их не использует.
С.Кондыбай интересно рассуждает о причинах, побудивших его написать родословную. Его мотивация тем более интересна, что он не раз писал публицистические статьи о вреде деления на роды, в том числе статью с характерным названием «Шежіре дегеніміз далбаса» − «Родословные – это тщета (пустые хлопоты)». Он предпринял этот труд по настоятельной просьбе аксакалов рода, прежде всего Итыбая Жантуганова, но завершить книгу не успел, она была закончена его сестрой Балсулу. С.Кондыбай подготовил историко-фольклорную часть книги с рассказом об известных представителях рода – баях, батырах, биях, поэтах, воспоминания ныне живущих аксакалов о детстве и предках. Уже после смерти Серикбола Балсулу при поддержке аксакалов по возможности систематизировала и подготовила к печати собственно родословную. Это по всей видимости уникальный случай, т.к. авторами родословных по понятным причинам являются мужчины.
С.Кондыбай пишет, что не имел намерения писать родословную, т.к. для серьезного исследования не достает информации, материала. Кроме того, потомки первопредка Медета, выросшие в разных краях не зная друг друга, каждый сам по себе построил свою жизнь, без помощи других. Все они отличаются по жизненным целям, кругозору, состоянию, характеру. Это люди, у которых нет почти ничего общего и которые не испытывают друг к другу никаких родственных чувств. Да и поколение родившихся в 60-70-ые, к которому принадлежит автор, интереса к родословным не имеет. Так считает С.Кондыбай. Однако он хотя бы вчерне написал часть родословной:
1. Из уважения к аксакалу Итыбаю, к его подвижнической деятельности, к трудам других стариков, чтобы собранные ими сведения не пропали бесследно после их смерти.
2. Чтобы не стерлись из истории имена умерших предков. Пусть нынешнему поколению это не нужно, но это долг перед многими поколениями предков.
3. Чтобы те единицы из будущих поколений, которые возможно будут интересоваться своим происхождением, не упрекнули нынешнее поколение за бездействие, неспособность зафиксировать хотя бы собственные имена для последующих поколений.
Конечно, случай Серикбола Кондыбая уникален, возможно некоторые авторы родословных имеют более прагматический интерес, но они его не выказывают.

О содержании родословных книг

Книги родословных различаются по охвату информации, объему, полиграфическому исполнению, цене, тиражу, точности информации, уровню амбиций. Часть книг излагает родословную, начиная с места рода в казахской родо-племенной структуре, а другая погружается в древнейшую историю, точнее фольклорный ее вариант, доказывая, например, происхождение названий Арагон, Аргайл и даже Аргентина (опосредованно, через название благородного металла «аргентум») от этнонима «аргын» [Бекмағамбетов, 2010].
Книги также отличаются и по структуре. Они могут например при перечислении представителей последних поколений включать имена дочерей и жен, главы «Известные потомки по женской линии» и др. Однако общая структура обычно такова: место данного рода в общеказахском шежире, генеалогическое древо, иногда оформленное в виде схемы или таблицы, жизнеописания основателя рода и известных деятелей прошлого – выходцев из рода, родовые легенды, карты родовых территорий в 19 веке из российских архивных источников, исторические сведения, биографии советского периода с черно-белыми фото (ветераны войны и труда, директора совхозов и предприятий, стахановцы и т.д.), цветные фото современных представителей, прежде всего фото автора и спонсора издания с их семьями, фото родовых курултаев, их участников на реставрированном родовом кладбище. Данные за 20 век неполные, включают чаще всего тех, кого автор и спонсор знают лично. Иногда читателям предлагается присылать автору сведения о себе и семье для расширенного переиздания.
Материалы родословных презентируются и в краеведческих музеях, чаще всего в виде биографий известных людей – выходцев из региона (или района). Им могут быть посвящены отдельные залы, а то и просто стенды, витрины. Как ни странно, одна из современных форм укрепления связи музея с местным сообществом – презентация в бумажной или электронной форме историй семей, семейных альбомов – в казахском контексте воспринимается как еще один способ презентации родословных.

Электронные родословные

В течение последних 20 лет неоднократно предпринимались попытки создать полный электронный вариант казахского родословия. Смотрите, например, <сайты elim.kz> , atababa.kz.
Кажется, первопроходцем был ныне покойный журналист Байузак Кожабек (Албани). Успешных, по настоящему содержательных проектов нет, или они неизвестны автору. Обычно сайты содержат самую общую информацию о родо-племенной структуре казахского народа, краткую историю родов, их тамги, боевые кличи и пр, некоторые родословные. Иногда предлагается посетителю зарегистрироваться на сайте и внести информацию о себе, семье и роде. Но поскольку на сайтах фундаментальной базы информации нет, то и внесенная информация никуда не встраивается, не мультиплицируется. Сайты не развиваются.
В последнее десятилетие электронные родословные приобретают новое содержание благодаря тому, что анализ ДНК становится более доступным для людей среднего достатка. Например, на сайте проекта ДНК-шежіре shejire.kz информации также немного. Но поскольку проект предлагает за плату пройти ДНК-анализ, то он имеет видимо потенциал развития. По крайней мере у организаторов проекта есть четкие бизнес-перспективы и следовательно мотивация к развитию проекта. Впрочем и другие сайты родословных стараются включить ДНК-информацию в свое поле, предлагают посетителям пройти ДНК-анализ в той или другой организации.
В социальных сетях, на различных порталах появляются время от времени группы родов и племен, причем таковые создает и российские молодые казахи в приграничных с Казахстаном регионах. В этих группах редко ведется серьезная работа, это скорее вид хобби, эдакое развлечение с этнокультурным оттенком.
Недавно появилось мобильное приложение «Жеті ата» − «Семь предков».
Интересно, что книги родословий издаются на казахском языке, а электронные варианты ориентированы чаще на русскоязычную публику.
Сформировался рынок сувенирной продукции, декоративно-прикладного искусства, связанного с родословными: разного рода тумары-обереги, кружки, футболки, печатки и т.п. с названиями родов, тамгами и пр. символикой, панно, гобелены, ковры с изображением генеалогические древа, иногда инкрустированные полудрагоценными камнями. Сайты родословных часто рекламируют такого рода продукцию.

Кем и зачем востребованы родословные

Основная аудитория, которой предназначены родословные – казахскоязычные мужчины, считающие себя носителями традиционной культуры. Кстати, в казахских школах знать жетіата (семь поколений предков) – одно из домашних заданий в начальной школе.
Мотивацию русскоязычных казахов в достаточной мере раскрывает аннотация сайта shejire.kz : «Shejire DNA project открывает для Вас удивительный мир Вашего происхождения, историю ваших далёких предков и их историческую значимость».
Интерес к шежире характерен и для состоятельных вестернизированных казахов, получивших западное образование. Один из них в частной беседе объяснил автору, что его сын, обучаясь в Англии в элитном университете, почувствовал снобизм и даже в какой-то мере расизм со стороны некоторых английских сокурсников. Изданная в виде книги шежире стала для молодого человека своего рода щитом: «Я знаю двадцать два поколения своих предков, они зафиксированы в нашей родословной. А ты сколько поколений своих предков знаешь?» Родословная (тот ее фрагмент, который касался непосредственно молодого человека) был оформлен в виде генеалогического древа. Понятно, что сокурсники не могли прочитать родословную на казахском языке, к тому же напечатанную кириллицей, но сам факт ее существования внушил уважение.
Таким образом, родословная помогает не только самоидентификации, но и повышает самооценку и оценку окружающими.
Один из выразительных случаев обращения к родословной, точнее, ее реконструкции известен автору из личного общения. Инициатором реконструкции стала женщина средних лет, финансист, имеющая два высших образования, полиглот, директор представительства всемирной корпорации в Центральной Азии. Ее муж – также успешный, реализованный человек – считал, что он происходит из аргынского рода басентин, знал несколько имен предков и то, что корни их находятся в Павлодарской области, что дед его, будучи прокурором, уехал оттуда, скрываясь от репрессий. Никогда больше никто из членов семьи в этот регион не ездил.
Женщина считала, что знание корней необходимо для самоидентификации прежде всего ее сыновьям, получившим образование на западе. Она, будучи в командировке в Павлодаре, обратилась к местному историку-краеведу с просьбой уточнить родословную мужа и оплатила эту работу. Отталкиваясь от совпадения некоторых имен, историк сначала пытался найти место семьи в родословной рода басентин, но ничего не получалось. В конце концов оказалось, что мужчина и его 90-летний отец, в детстве уехавший с малой родины, ошибались. На самом деле они происходили из рода каржас. Это было доказано с очень большой вероятностью, в родословную одной из ветвей этого рода «встали» все имена, в том числе и дед-прокурор. Работая по заказу, историк вышел на аульного аксакала, в рукописях которого упоминались эти имена, были приведены сведения о современных представителях рода за исключением данной семьи. Нашлись и родственники в 5-7 колене, которые знали родовые джайлау, зимовки, кладбище и пр.
Женщина предложила свекру и свекрови, мужу, сыновьям, родственникам мужа поехать на малую родину, провести поминки по предкам. И неожиданно встретила достаточно жесткий отпор от родни мужа и собственной семьи. Они не видели смысла ехать куда-то в глубинку, в местность, из которой их предок бежал почти 80 лет назад. Но женщина была настойчива, проявила дипломатичность и умение убеждать. Большая многопоколенная семья съехалась из Астаны, Алматы, Усть-Каменогорска и Шымкента, чтобы отправиться на родину предков. Они побывали в Баян-ауле, осмотрели другие достопримечательности Павлодарской области, но самое важное, побывали на родовом кладбище и в урочище, где сохранились развалины саманной зимовки прадеда, пили воду из родника, который местные жители все еще называют по имени их прапрадеда, зарезали барана, организовали поминки в близлежащем ауле, познакомились с родственниками.
Как считает женщина, это своего рода паломничество [Толгамбаева, 2017]стало причиной значительного и неожиданного скачка в карьере мужа (по казахски говоря, «жолы ашылды» − «открылась дорога»). А сыновья сказали матери, что «впервые в жизни почувствовали землю под ногами, свои корни». Вскоре в жизни одного из сыновей произошли драматические события. Как считает женщина, приобщение к своим корням помогло сыну достойно пройти через сложный период.
Чтобы закрепить сделанное, женщина заказала специалистам книгу на русском языке о родословной каржасов и конкретно своей семьи. Книга включает также интересные сведения по истории и культуре казахов, ее собственные мысли на темы семьи, семейных отношений, преемственности поколений, долга человека.

Непараллельные параллели

Российский социолог О.Лушникова, исследуя социокультурный капитал рода у современных хакасов, пишет: «Сознательное или заново сконструированное родовое самосознание характеризует другую категорию хакасов (от 21 до 50 лет) – в большей степени это то поколение, которые выступило инициатором возрождения родовых отношений. Эта часть населения пришла к мысли о важности и необходимости родовых отношений сознательно…» [Лушникова, 2015]
Это исследование очень интересно в сравнительном плане. Она отмечает, что «В современном хакасском обществе инициаторами различных процессов национального возрождения в 90-е гг., в т.ч. и родовых отношений, выступила наиболее деятельная, активная часть общества – научная, творческая интеллигенция – другими словами, элита. Можно предположить, что такое желание было обусловлено стремлением занять, реанимировать или подтвердить особое социальное положение». У казахов также принято считать, что возрождение родовых отношений произошло еще в советское время в среде писателей и гуманитарной интеллигенции. Правда, оценивается это сугубо негативно, как трайбализм.
Исследование О. Лушниковой невозможно напрямую экстраполировать на казахов. Хакасы большей частью придерживаются шаманизма, т.е. сохраняют мировоззрение, близкое родовому обществу. Хакасы, точнее тюркские субэтносы, рода и племена, из которых была позднее сконструирован этнос, раньше вошли в Российскую империю, сейчас являются малым народом РФ, что не может не влиять на этнические процессы и самосознание. Современные фамилии хакасов не совпадают с названиями родов и племен, но позволяют однозначно идентифицировать носителя фамили с тем или иным родом. А поскольку хакасов меньше 70 тысяч, то сородичи могут знать друг друга лично.
Все это приводит к тому, что род имеет у хакасов является в гораздо большей степени социальным и культурным капиталом, чем у казахов. Было бы интересно провести соответствующее масштабное исследование в Казахстане – не только среди казахов, но и среди других этносов.

«Похищение» социального и культурного капитала

Недавно в Facebook кто-то из пользователей описал характерный случай «хищения предков». Дочь автора поста в школе получила домашнее задание выучить «жеті ата», отец помог ей подготовиться. Одноклассница дочери не подготовила материал о собственных предках, подсмотрела у дочери автора, вызвалась отвечать первой и пересказала чужую родословную. На все возражения «обворованной», она отвечала: ничего не знаю, значит такое совпадение, моих предков зовут именно так. «Обворованная» стояла на своем, «отстаивала» предков и в конце концов догадалась задать вопрос: если имена предков у нас полностью совпадают, то почему же не совпадают фамилии и отчества (точнее, имена отцов).
Нечто подобное происходит иногда и во взрослой жизни. Известен случай, когда взрослый и образованный человек, позднее ставший успешным продюсером, в зависимости от того, в каком окружении находился, заявлял о своем происхождении из одного племени с хозяином дома, наиболее авторитетным человеком за столом или большинством собравшихся. Будучи уличенным (в шутку), он объяснил, что был символически усыновлен пожилым человеком из этого рода. Были также случаи, когда люди приписывали себя к родам, занимающим привилегированное положение в иерархии родов, и т.п.
Политики в Казахстане, принадлежность которых к титульной нации вызывает сомнение, решают этот вопрос, ссылаясь на свою принадлежность к тому или иному роду, способствуют изданию родословной, включающей «их ветку», помогают карьере «сородичей». Так случалось в советское время, случается и сейчас.
С одной стороны, это говорит о том, что родословные уже не выполняют одну из основных своих функций – идентификацию человека. С другой стороны получается, что принадлежность к роду, подтверждаемая родословной, сохраняет ценность в качестве социального и культурного капитала.

Осмысление феномена в современной литературе

Итак, в постсоветском Казахстане налицо бум, связанный с актуализацией родовой памяти, родословных. Но этот бум практически никак не осмысляется. Иногда появляются публицистические статьи о вреде трайбализма или, наоборот, о пользе знания родословных во избежание близкородственных браков. Профессиональные историки на этот бум внимания не обращают. В свое время директор Центрального государственного музея, доктор исторических наук Н.Алимбек предложил автору этих строк участвовать в проекте исследования шежіре, при этом посетовав, что никто из работающих в штате Музея историков в проекте участвовать не хочет. Он также подчеркнул, что во имя чистоты науки издания 20 века во внимание приниматься не будут.
Этнограф А.Сейдимбек в монографии «Устная история казахов» [Сейдімбек, 2008] говорит об устной степной историографии (УСИ), основным компонентом которой являются родословные, как о приоритетном источнике информации по истории казахов. Он считает сохранившиеся шежире и легенды о происхождении родов, о предках – абсолютно достоверной информацией, отражающей реальные события прошлого.
Мифолог С.Кондыбай, как мы уже говорили, очень критично относился к родословным. Точнее, он признавал точность более современных слоев генеалогий, но считал, что древнейшие пласты шежире имеют мифологический или квазиисторический характер, а потому требуют особых методов интерпретации. Например, в своей первой книге по мифологии «Қазақ мифологиясына кіріспе» [Қондыбаев, 1999]он ввел понятие «уйсунская четверка», трактуя первые четыре имени первопредков в генеалогии племени уйсун как имена забытых древних богов. По его мнению, наиболее древние пласты родословий отражают мифологические представлении о космогонии, появлении человечества, общества и т.п.
Кроме того, С.Кондыбай выделял в родословных квазиисторический пласт, отражающий процессы создания этнополитических союзов. В родословных род (племя) происходит от одного предка, имевшего детей от нескольких жен с разным статусом (а также от невольниц и служанок), а также усыновленных детей и пр. В соответствии с этим разные ветви рода имеют разный статус в иерархии (рожденные от старшей жены-байбише, от токал, от служанки, пришлые рода «кірме» и т.д.). В родовых легендах иногда подробно, с психологическими отступлениями рассказывается, как например байбише ревновала мужа-родоначальника к тоқал, унижала ее, как стучала по юрте снаружи, пытаясь напугать рожающую соперницу и т.д. С.Кондыбай такие легенды трактовал как отражающие в метафорической форме процесс создания этнополитических союзов: какие рода-племена доминировали в объединении, какие вошли в союз невольно, после поражения и т.д.
В условиях родоплеменной организации наиболее эффективным способом объединения родов была легенда о происхождении народа, всех составляющих его родов от общего предка. Такой легендой например является легенда о Қазақе − сыне воина по имени Калша Кадыр и лебедицы. У Қазақа было в свою очередь три сына, положивших начало трем жузам. Свое представление о процессе этногенеза казахов С.Кондыбай изложил в книге «Есен қазақ» [Қондыбай, 2008]. Отталкиваясь от изложенной Ч.Валихановым легенде о том, как три сотни джигитов присоединились к отверженному ханскому сыну по имени Алаш, С.Кондыбай анализирует эпический цикл «Сорок крымских батыров». По его мнению, основные перипетии эпоса происходили в 14 веке на плато Устюрт (который казахи называют «Қыр»), куда уходили («қырға шығу»), отделяясь от Золотой Орды, «люди длинной воли» ( термин Л.Гумилева) – маргинальные индивиды и родовые группы, осколки родов, не нашедших достойного места в структуре Орды. Эти группы составили, по мнению С.Кондыбая, основу казахского этноса.
В этой среде, включавшей группы кыпчакского и частично огузского происхождения, а также носителей и творцов прежней (условно тенгрианской) духовности, выдавленных из исламизирующейся золотой Орды, разного рода дервишей и проповедников суфийского ислама, также не нашедших места среди ортодоксального духовенства орды, была по мнению С.Кондыбая, переформатирована в духе суфийского ислама традиционнаяя духовность и фольклор тюрков-кочевников, создана идеологическая база для будущего Казахского ханства. Было бы интересно проанализировать эти идеи С.Кондыбая в контексте теории Э.Хобсбаума. Тем более, что С.Кондыбай о существовании этой теории никакого представления не имел. Но эта тема отдельного исследования.
С.Кондыбай считал, что трайбализм – одна из основных угроз будущему казахского народа, что необходимо в школах старшеклассникам ввести предмет, в котором популярно объяснять сложность процесс этногенеза, отсутствие «чистых» родов, условность родословных, их древних пластов.

Исследование ДНК и казахские родословные

Как уже говорилось, в советское время в науке утвердилось мнение о родословных «шежіре» как разновидности устного народного творчества, достаточно далекой от реального этногенеза и истории. В массовом же сознании сохранялось традиционное представление о том, что род происходит от одного предка.
В настоящее время в ходе проекта ДНК-шежире оказалось, что казахские родословные доволно близки к реальности. Многие казахские рода и племена действительно имеют единого предка-родоначальника. Выясняется, например, что у племени алим Младшего жуза один предок, у рода адай – один предок, а род табын имел трех предков. Конечно, эта концепция еще не достаточно подтверждена фактами: в базе данных сейчас анализ ДНК около 3 тысяч казахов, что мало для достоверных выводов даже для сотни основных родов, не говоря уже о их ответвлениях.
Сотрудник проекта ДНК-шежире Ж.Сабитов утверждает: «Если смотреть мужские гаплогруппы, то окажется, что у каждого казахского рода есть доминирующая гаплогруппа, которая была у предка данного рода. По большей части времена жизни основателей данных родов уходят в эпоху Кыпчакского ханства и Золотой орды». «Раньше, в советское время, к шежире относились немного скептически. Говорили, что это мифология, содержит много мифологических фактов. По нашим исследованиям, мы можем говорить, что шежире подтверждается на 80-90%. С помощью генетики мы можем посмотреть, где шежире достоверно, а где носит немного мифологический характер». В научных работах исследователя показано, например, как генетические исследования подтверждают шежире родов аргын и конырат [Сабитов, 2015] .
По существу подтвердив биологическую основу казахских родословных, Ж.Сабитов увлечение казахов родословными всерьез не воспринимает. Он утверждает: «Интерес казахов к родам и жузам на данный момент является не более чем этнографической ностальгией. На данный момент принадлежность к роду не дает ничего материального. Родовая идентичность отошла на второй или даже третий план, пропустив вперед общенациональную и в некоторых случаях, религиозную идентичность. На данный момент разговоры о том, «кто какого рода и племени» — это что-то среднее между разговорами о погоде в приличном обществе в Англии и салонными сплетнями об известных людях…Высказывалось мнение о том, что интерес к родам и Шежире – скорее хобби, а не доминирующая форма идентичности».
То есть исследователь уверен, что родословные более социальным капиталом не являются, да и культурным являются лишь в малой степени.

Миниопрос об отношении к родословным в Facebook

Я опубликовала на сайте газеты Экспресс-К небольшую статью о родословных, сделала ссылку на нее на своей страничке в социальной сети Facebook [Наурзбаева, 2016] и попросила френдов ответить на несколько вопросов, связанных с их личным опытом родословных.
У автора среди читателей есть и русскоязычные, и преимущественно казахскоязычные, но обычно откликов больше бывает на посты, написанные на русском языке. Статья и пост были на русском языке, следовательно прочитали тексты и ответили на вопросы френды, в той или иной мере владеющие русским языком, т.е. родившиеся на территории СССР.
На статью на сайте газеты за 20 часов, включая ночные, зашли 2 тыс.человек (обычно на мои статьи на этом сайте заходят в основном с ФБ). Для меня и сайта − это хороший результат, то есть интерес к теме большой. Очевидно, пост просмотрело гораздо больше человек, ведь в ФБ не любят переходить по ссылке. Трудно сказать сколько в точности, гипотетически 3-4 тысячи. Считается, что в среднем 1 из 10 человек, просмотревших пост, лайкает его. Лайков пост за это время собрал немногим больше 100, т.е., 1 из 30 приблизительно. Получается, тема интересна, но либо не понравился текст, либо тема вызывает негатив, поэтому лайкают в 3-4 раза меньше обычного?
Из 110 лайкнувших (часть лайкает меня автоматически, но таких на самом деле мало) 20 ответили на вопрос в комментах или в личку. Получается, 4/5 тех, кому тема интересна и нравится, не стали отвечать. Из-за недостатка времени? Или из-за незнания своей родословной? Я так ставлю вопрос, потому что честно говоря не ожидала полученного результата: 18 из 20 ответивших знают 7 и более поколений, в основном от старших родственников. В 2-3 случаях у ответивших преемственность прервана катастрофическими событиями нашей истории. Мне кажется, таких гораздо больше, но многие из них просто не стали отвечать на вопросы.
Практически никто из ответивших не сослался на родословные книги как источник своих знаний. Возможно потому, что книги написаны на казахском языке, распространяются в казахскоязычной среде, а отвечали в основном русскоязычные. Ответившие казахскоязычные – из традиционной среды, их деды и отцы сами были шежіреші и даже авторами родословных книг. Самый молодой из ответивших (лет 20-25) активно участвует в сборе информации для сводной родословной своего рода, участвует в ее написании. В книгах и на сайтах сведения о своих предках ищут те 2-3 ответивших, кто потерял цепочку, хочет углубить свои знания, но поиски пока безрезультатны.
Мнения о сохранении родословных, их значимости в будущем разделились. Причем позиция не связана ни с языковой принадлежностью, ни с местом проживания и т.д. Отвечали на вопрос в основном представители Восточного и Западного Казахстана, проживающие сейчас на малой родине, а также в Алматы и Астане. Интересно отметить, что у меня довольно много казахскоязычных френдов из Южного Казахстана, но они отвечать на вопросы не стали. Можно предположить, что их отношение к родословным однозначно, и потому опрос их не заинтересовал? Поэтому неправильно было бы сделать вывод о том, что лишь 20 человек из 3-4 тысяч, меньше 0,5 % знает свою родословную.
На вопросы в равной степени отвечали и мужчины, и женщины, но при этом у читателей сложилось впечатление, что отвечают в основном мужчины. И еще одно: из ответивших мужчины более, чем женщины, склонны помочь дальним родственникам, что вполне объяснимо))))

Заключение

Родовые отношения являлись и в некоторой степени до сих пор являются социальным капиталом, который сейчас используется не столько для общеродовых, сколько для личных целей. Объективная социальная среда, создающая родовой габитус, утрачена, но родословные – знание о роде, происхождении и родовых связях – сохраняют до некоторой степени свою ценность в качестве культурного капитала, позволяющего обладать некоим статусом и даже властью. Этот капитал сейчас актуализируется и реконцептуализируется.
П.Бурдье различает следующие виды культурного капитала: 1) инкорпорированный или усвоенный, 2) объективированный, 3) институционализированный. Можно говорить о том, что инкорпорированный культурный капитал родословных заметно снизился, так же институционализированный, но объективированный в виде книг и прочей продукции активно возрастает, востребован на рынке. Исследования ДНК, подтверждающие истинность родословных, психосоциогенетика, другие факторы могут влиять на дальнейшее возрастание родословных как культурного капитала.

Түйін

Шежіре – Қазақстандағы еске алу тәжірибелерінің негізгілерінің бірі. Оның актуализациясы Кеңес заманында өзгертіліп қана қоймай, қазіргі таңда өзінің мәдени және ішінара қоғамдық капитал ретіндегі құндылығын сақтай отырып қайта тұжырымдалуда. Еске алу тәжірибелерін типологияландыру үшін қолданыла алатын екінші критерия – мәдениеттің еске сақтаудың, өзін-өзі сипаттау тілінің немесе мәдени капиталдың тереңдігі мен ені критериясы. Ол қазақ мәдениетіндегі шежіре құрау тәжірибесінің қалай сақталатынын, өзгертілетінін және бейімделетінін талдау үшін қолданылады. Осы мақалада жауабы берілетін негізгі сұрақтар: шежіре қаншалықты, кімнің арқасында және неге сұранысқа ие; осы еске алу тәжірибесі қазіргі заманғы Қазақстанда қалай іске асырылады.
Түйінді сөздер: ру, шежіре, мәдени капитал, трайбализм, ДНҚ.

Библиография

Ай, заман-ай, заман-ай. 1991. Алматы: РББ, 1991. 445-447 б.
Бекмағамбетов, К. 2010. Арғын. Қаракесек. Кәрсөн. Аралбай руының шежіресі: [жинақ] / құраст.: К. М. Бекмағамбетов, Ж. Н. Шөженов. Қарағанды : Арко, 2010. 771 б.
Бөкейхан, Ә. 1995. Таңдамалы. Алматы: Қазақ энциклопедиясы, 1995. 478 б.
Бурдье, П. 2002. Формы капитала // Экономическая социология. 2002. Т. 3. № 5. С. 60–74.
1. Валиханов, Ч. 1986. Киргизское родословие // Избранные произведения. М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1986. С. 251 -265.
2. Востров, В., Муканов, М. 1965. Родоплеменной состав и расселение казахов (конец XIX– начало XX в.в.).АлмаАта: Издательство «Наука» Казахской ССР, 1968. С. 256.
Жетісу энциклопедия. 2004. Алматы: Арыс, 2004. 712 б.
Көпейұлы, М.1993. Қазақ шежіресі. Алматы: Жалын, 1993. 76 б.
Қазақ шежірелерінің тізімі. 2016. https://kk.wikipedia.org/wiki/%D2%9A%D0%B0%D0%B7%D0%B0%D2%9B_%D1%88%D0%B5%D0%B6%D1%96%D1%80%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D1%80%D1%96%D0%BD%D1%96%D2%A3_%D1%82%D1%96%D0%B7%D1%96%D0%BC%D1%96
Қондыбаев, С. 1999. Қазақ мифологиясына кіріспе. Алматы: Зерде, 1999. 304 б.
Қондыбай, С. 2008. Есен-қазақ // Толық шығармалар жинағы. Т. 4. Алматы: Арыс, 2008. 396 б.
Қондыбай, С. 2010. Медет шежіресі // Толық шығармалар жинағы. Т. 14. Алматы: Арыс, 2010. 186-357 б.
Құдайбердіұлы, Ш. 1991. Түрік, Қырғыз-Қазақ һәм хандар шежіресі. Алматы: Қазақстан,1991. 80 б.
Лушникова, О. 2015. Социокультурный капитал рода в современных условиях:
социологический анализ. Абакан, рукопись диссертации на соискание степени канд.социологических наук, 2015. С. 140.
Медеуова, К. 2017. Критерии практик памяти // Практики и места памяти в Казахстане Астана, ЕНУ им. Л.Гумилева, 2017. С. 19-26.
Наурзбаева, З. 2013. Вечное небо казахов. Алматы, СаГа, 2013. 704 с.
Наурзбаева, З. 2016. Родословные в современном казахстанском обществе. http://express-k.kz/news/?ELEMENT_ID=82619, https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=1369987859696926&id=100000571768189&pnref=story
Нұрлыбек, С. 2012. Аталар туралы (қолжазба). Ақтау, 2012. 53 б.
Родословие тюрков. 1941. Родословие тюрков − Шаджарат ал-атрак // Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. М.: Восточная литература, 1941. С.262-268.
Сабитов, Ж. 2015. К вопросу о происхождении казахских коныратов//The Russian Journal of Genetic Genealogy. Volume 7, No 2 (2015). C.7-13.
Сәрсекеев, М. 1995. Тарақты және қаракесек шежіресі. Алматы: Атамұра, 1995. 272 б.
Сейдімбек, А. 2008. Қазақтың ауызша тарихы. Шежірелік деректерді пайымдау. Астана: Фолиант, 2008. 728 б.
Тарақты, А. 1993. Балталы, бағаналы ел аман бол (шежіре). Алматы: Қазақ университеті, 1993. 224 б.
Толганбаева, Д. 2017. Рутинизация и новые практики памяти// Практики и места памяти в Казахстане Астана, ЕНУ им. Л.Гумилева, 2017. С. 151-173.
Тынышпаев, М. 1993. История казахского народа. Алматы: Қазақ университеті, 1993. С. 224.
Байсалбай Т. С. Шежіре-тарих сыр шертсе… (Найман – Қаракерей – Жанғұлы руының шежіресі). Алматы, Көркем, 2007. 344 б.
Hancock-Parmer, М. 2016. Soviet Orientalism and the creation of Central Asian Nations // Central Asian Survey, 2016, vol.35, № 3. 464-470 р.
Transliteration
Aj, zaman-aj, zaman-aj. 1991. Almaty: RBB, 1991. 445-447 b.
Bekmagambetov, K. 2010. Argyn. Qarakesek. Karson. Aralbaj ruynyng shezhіresі: [zhinaq] / qurast.: K. M. Bekmagambetov, Zh. N. Shozhenov. Qaragandy : Arko, 2010. 771 b.
Bokejhan, Ә. 1995. Tandamaly. Almaty: Qazaq enciklopedijasy, 1995. 478 b.
Burd’e, P. 2002. Formy kapitala // Jekonomicheskaja sociologija. 2002. T. 3. № 5. S. 60–74.
Valihanov, Ch. 1986. Kirgizskoe rodoslovie // Izbrannye proizvedenija. M.: Glavnaja redakcija vostochnoj literatury izdatel’stva «Nauka», 1986. S. 251 -265.
Vostrov, V., Mukanov, M. 1965. Rodoplemennoj sostav i rasselenie kazahov (konec XIX– nachalo XX v.v.).AlmaAta: Izdatel’stvo «Nauka» Kazahskoj SSR, 1968. S. 256.
Zhetіsu jenciklopedija. 2004. Almaty: Arys, 2004. 712 b.
Kopejuly, M.1993. Qazaq shezhіresі. Almaty: Zhalyn, 1993. 76 b.
Qazaq shezhіrelerіnіng tіzіmі. 2016. https://kk.wikipedia.org/wiki/%D2%9A%D0%B0%D0%B7%D0%B0%D2%9B_%D1%88%D0%B5%D0%B6%D1%96%D1%80%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D1%80%D1%96%D0%BD%D1%96%D2%A3_%D1%82%D1%96%D0%B7%D1%96%D0%BC%D1%96
Qondybaev, S. 1999. Qazaq mifologijasyna kіrіspe. Almaty: Zerde, 1999. 304 b.
Qondybaj, S. 2008. Esen-қazaқ // Tolyқ shyғarmalar zhinaғy. T. 4. Almaty: Arys, 2008. 396 b.
Qondybaj, S. 2010. Medet shezhіresі // Tolyq shygarmalar zhinagy. T. 14. Almaty: Arys, 2010. 186-357 b.
Qudajberdіuly, Sh. 1991. Turіk, Qyrgyz-Qazaq һam handar shezhіresі. Almaty: Qazaqstan,1991. 80 b.
Lushnikova, O. 2015. Sociokul’turnyj kapital roda v sovremennyh uslovijah:
sociologicheskij analiz. Abakan, rukopis’ dissertacii na soiskanie stepeni kand.sociologicheskih nauk, 2015. S. 140.
Medeuova, K. 2017. Kriterii praktik pamyati // Praktiki i mesta pamyati v Kazahstane Astana, ENU im. L.Gumileva, 2017. S. 19-26.
Naurzbaeva, Z. 2013. Vechnoe nebo kazahov. Almaty, SaGa, 2013. 704 s.
Naurzbaeva, Z. 2016. Rodoslovnye v sovremennom kazahstanskom obshhestve. http://express-k.kz/news/?ELEMENT_ID=82619, https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=1369987859696926&id=100000571768189&pnref=story
Nurlybek, S. 2012. Atalar turaly (qolzhazba). Aqtau, 2012. 53 b.
Rodoslovie tjurkov. 1941. Rodoslovie tjurkov − Shadzharat al-atrak // Sbornik materialov, otnosjashhihsja k istorii Zolotoj Ordy. M.: Vostochnaja literatura, 1941. S.262-268.
Sabitov, Zh. 2015. K voprosu o proishozhdenii kazahskih konyiratov//The Russian Journal of Genetic Genealogy. Volume 7, No 2 (2015). C.7-13.
Sаrsekeev, M. 1995. Taraqty zhаne qarakesek shezhіresі. Almaty: Atamura, 1995. 272 b.
Sejdіmbek, A. 2008. Qazaqtyn auyzsha tarihy. Shezhіrelіk derekterdі pajymdau. Astana: Foliant, 2008. 728 b.
Span, А., Zhubaev, S. 2006. Er Tөlep. Almaty: Jevero, 2006. 306 b.
Taraqty, A. 1993. Baltaly, baganaly el aman bol (shezhіre). Almaty: Qazaq universitetі, 1993. 224 b.
Tolganbaeva, D. 2017. Rutinizatsiya i novyie praktiki pamyati// Praktiki i mesta pamyati v Kazahstane Astana, ENU im. L.Gumileva, 2017. S. 151-173.
Tynyshpaev, M. 1993. Istorija kazahskogo naroda. Almaty: Қazaқ universitetі, 1993. S. 224.
Hancock-Parmer, M. 2016. Soviet Orientalism and the creation of Central Asian Nations // Central Asian Survey, 2016, vol.35, № 3. 464-470 р.
Аннотация: Родословные «шежіре» − это одна из базовых практик памяти в Казахстане, актуализация которых не только подверглась трансформации в советский период, но и находится в настоящее время в процессе реконцептуализации, сохраняя ценность в качестве культурного и отчасти социального капитала. Второй критерий, который можно использовать для типологизации практик памяти [Медеуова, 2017], это критерий глубины и широты культурной памяти, языка самоописания или культурного капитала. Используем его для того, чтобы проанализировать как сохраняется, трансформируется, адаптируется практика составления шежире в казахской культуре. Основные вопросы на которые даются ответы в этой статье: насколько, кем и для чего востребованы шежире в современном обществе; как осуществляется эта практика памяти в современном Казахстане.

Ключевые слова: род, родословная, «шежіре», культурный капитал, трайбализм, ДНК.

Abstract. Genealogy “shezhire” – is one of the basic practice of memory in Kazakhstan, actualization of which was not only transformed in the Soviet period, but also is being reconceptualized, remaining valuable as cultural and partly social capital. The second criteria which can be used for typologization of the practices of memory is criterias of the depth and width of memory, self-description language of culture or cultural capital. It is to be used in order to analyse the way practices of completing shezhire are saved, transformed and adapted. Main questions to be answered in this article: to which extent, who and for what purposes shezhires are demanded in modern society; how this practice of memory is implemented in modern Kazakhstan.

Keywords: kin, genealogy, “shezhire”, cultural capital, tribalism, DNA.